– Квадратные сладкие. У круглых внутри сосиска.

– Мм?

– Это эксперимент. Я ищу разнообразия.

Сосиски в тесте – не новость в моем доме; впрочем, на этот раз тесто было не бисквитным.

Мелонди оставила попытки найти себе кружку и принялась за квадратный пирожок размером с нее саму. Маленький народец должен есть больше нас – из-за того, что они все время летают.

Я попробовал сосиску в тесте.

– Вкусно! – промычал я с полным слюны ртом.

Дин нахмурился, не поддаваясь на лесть, и принес мне холодного светлого. Немного еды он оставил для котят.

– Синдж, – спросил я, – у тебя есть какие-нибудь мысли по поводу сегодняшнего вечера?

– Ну, если тебя не смущает умаление достоинств твоих соплеменников…

– Умаляй на здоровье. Главное, чтобы ты смогла поделиться какими-нибудь полезными наблюдениями.

– Полезными? Откуда? Мы с Джоном пошли с тобой и пытались помочь, но мы не понимаем, чего ты от нас хотел. Может быть, потому, что ты сам не очень ясно это представлял.

Нет, мне определенно нужно сменить окружение. Моя старая команда знает меня слишком хорошо.

– Дин, есть какие-нибудь признаки жизни Его Милости?

Было бы неплохо прогнать всю накопившуюся у меня информацию через объемистые мозги нашего Мешка с костями.

Я не настолько тупой, как прикидываюсь. Некоторые могут счесть это маловероятным, но у меня постоянно крутятся в голове по меньшей мере две мысли. Иногда даже три. Безнадежно перепутанные друг с другом из-за общего знаменателя по имени я.

Ответ Дина был не особенно обнадеживающим.

– Нет, он по-прежнему бездействует. Как ни печально, еще не пришло время, когда можно будет освободить дом от останков.

– Ты слишком торопишься, – пропищала Мелонди Кадар. – В этой куче жира теплится еще с дюжину искорок.

– Ты можешь это узнать? – недоверчиво спросил я. – Ты можешь прочитать этот Мешок с тухлым мясом?

– Да, только для этого мне нужно выпить. И лучше чего-нибудь более существенного, чем эта бесцветная жидкость. Чего-нибудь с большим градусом.

– Градусом я тебя обеспечу, букашка. Ответь мне на один вопрос…

– Нет.

– Нет? Что – нет?

– Нет, верзила, я не могу читать его так, как ты хочешь. Все, что я могу, – это сказать, что он еще не ушел. Впрочем, он, возможно, подумывает о том, чтобы уйти.

– Что?

Я опрокинул еще одну кружку. Поскольку я поздно начал, приходилось спешить, чтобы догнать остальных.

Передо мной появилась новая запотевшая кружка. Мечта становилась явью: лился пивной дождь. Я окинул Дина подозрительным взглядом – если Дин подает на стол, всегда стоит быть осторожным. Он что-то замышлял и надеялся, что, если я наберусь как следует, это отвлечет меня от чего-то или заставит меня легче согласиться с чем-то. Опять.

Тем временем Джон Растяжка одним большим глотком загрузил в себя достойное восхищения количество пива.

– Вечер был интересным.

– Лучше выясни у него, что нам удалось узнать, прямо сейчас, – сказала мне Синдж. – Он не очень хорошо переносит алкоголь.

Я сосредоточил внимание на главаре крысиного криминального мира и выслушал его отчет. Однако все это имело для меня не много смысла, поскольку, как я понял, обычные крысы воспринимают окружающее в основном в терминах звуков и запахов.

Интересно.

Мелонди тоже не многое смогла доложить мне. Разве только то, что ей пока не удалось выудить достаточно сведений из своей когорты. Впрочем, она снова и снова обещала, что снабдит меня наилучшей информацией – как только протрезвеет…

Дин снова наполнил наши кружки. Он был доволен собой – все шло так, как он задумал. Мы все были сосредоточены на том, чтобы влить в себя как можно больше пива. Четвероногая мохнатая команда фокусировалась на наполнении кошачьих желудков. Никто не задавал Дину нежелательных вопросов.

Набив брюхо сосисками, хлебом и молоком, котята забрались обратно в корзину и тотчас заснули одной теплой мурлыкающей грудой.

Мы говорили до тех пор, пока не перестали понимать друг друга – исключая Дина. Старый зануда отправился давить матрас сразу же, как только покончил с готовкой.

18

Второе утро нисколько не походило на первое. Я проснулся в мерзком настроении, в голове стучали молотки. Мне необходимо было поговорить с Дином. Снижать расходы – это очень хорошо, но не путем же покупки дешевого пойла! Только для того, чтобы он мог отправить в карман несколько лишних монет, которые, без сомнения, спустит потом на еду для убогих и сирых.

Я был первым, кто сошел вниз. Исключая Дина, разумеется, – но Дин уже ушел за покупками. Или за чем-нибудь другим. Еду он оставил на столе, рядом со страдающей развалиной Мелонди Кадар.

То, что осталось от Джона Растяжки, тоже должно было находиться где-то в доме.

Команда обломов из города уже была за работой, время от времени принимаясь колотить в дубовую дверь. Дверь упрямо отказывалась открываться. В конце концов они оставили попытки.

Законы меняются, а Шустер держится за них, как осьминог, – если подозревает, что ты все-таки можешь оказаться хорошим парнем. Те же, кто сотрудничает с темной стороной, все чаще выказывают тревожащую тенденцию исчезать. Тревожащую, разумеется, для плохих парней.

Люди приветствуют это, говоря, что тем, чья совесть чиста, волноваться нечего. Но только до тех пор, пока ребята Шустера не приходят к ним, поскольку они сделали нечто, что, по их здравому мнению, не являлось настоящим преступлением. Независимо от того, что говорит закон.

Давайте-ка посмотрим.

1. Абсолютная власть развращает абсолютно.

2. Дорога в ад вымощена благими намерениями.

3. Ни одно хорошее дело не остается безнаказанным.

Все это с успехом можно применить к Дилу Шустеру. Он действует, исходя только из лучших побуждений и из интересов народа.

Мне трудно винить этого человека. Временами. «Ему было нужно убить этих людей» – такой аргумент считается приемлемым перед судом. Директор Шустер будет в состоянии справиться с целой кучей свидетельских показаний, если его привлекут к ответу.

Я принялся за еду. Бисквиты с медом. Бисквиты со сливовым джемом. Оставшаяся с вечера сосиска, до которой не добрались котята. Сладкие булочки с сосисками не очень хорошо себя чувствуют в желудке, когда они холодные.

Покончив с завтраком, я сгреб Мелонди в ладонь и пошел к выходу, чтобы передать тело ее народу.

Согласно неизменной и древней традиции, сперва я заглянул в дверной глазок.

Снаружи были люди. Большие, безобразные, волосатые. Зеленые штаны носил только один, остальные были инкогнито. Все до единого перебинтованы, у одного рука на перевязи, у другого нога в лубках. Этот и еще третий передвигались с помощью костылей. Однако, судя по всему, никто из них не пришел к заключению, что беспокоить меня – не