– Не надоело прикидываться овечкой, Злата? – Недослушав разворачиваюсь и забегаю в раздевалку. Проталкиваюсь через других девчонок к своему шкафчику в самом дальнем углу и начинаю раздеваться.

– Это из-за слов Симонова на английском? – Злата снова меня догоняет и как специально занимает соседнее свободное место. – Да? Ты ему поверила? Этому пустомеле?

– Зачем мне кому-то верить? – Стягиваю водолазку, застревая головой в узком воротнике. – Я и так все вижу!

– И что ты видишь?

– У вас любовь, а я побоку! – Пытаюсь пригладить ладонью наэлектризованные волосы. Ненавижу водолазки!

– Глупости! – Смирнова подходит ближе и проводит рукой по моим взбунтовавшимся прядям, а потом достает из кармана резинку для волос и протягивает мне. Знает, что свою я опять забыла дома. – Нет у нас никакой любви! У Савы вообще девушка есть! А меня он всего лишь до остановки проводил, да и то всю дорогу просил никому не говорить, что к тебе в тот вечер заходил за конспектами. А на следующий день он мне просто мобильный вернул. Видимо, выронила, когда в автобус садилась! Я, между прочим, потому тебе и не отвечала, что телефон был у Савы!

– А сегодня тогда зачем ему улыбалась? – продолжаю дуться, но резинку беру и даже умудряюсь забрать кульку на голове.

– А что нельзя? – Пожимает плечами Злата и вешает на крючок блузку. – Я и тебе улыбалась!

– Ты, правда, не с ним? – Ощущаю, как постепенно обида отступает, а желание обнять Смирнову множится в разы.

– Говорю же, у него девушка есть. – С досадой вздыхает Злата и принимается шнуровать кроссовки. – Мы когда от Виты вышли, я ему попыталась объяснить, что ты про влюбленность свою пошутила, чтобы маму позлить. Так ведь было?

– Так.

– Ну вот. А Ветров ответил, что ему ровно до твоих признаний и что у него уже давно есть любимая девушка.

И вроде от откровений Златы становится легче дышать: она меня не предавала! Но новость о подруге Ветрова неприятно царапает.

– Тогда получается, он не за тебя заступался? – рассуждаю вслух.

– Заступался? – Злата заканчивает со шнурками, и мы спешим на улицу. Сентябрь – время изматывающих кроссов на школьном стадионе. – Ты о чем?

– Ну это же он Митьке лицо разукрасил.

– Да ну, глупости!

Мы подходим к другим девчонкам, столпившимся возле турников в ожидании учителя, но держимся немного в стороне.

– Глупости? А разбитые кулаки у Савы видела? – переспрашиваю Злату, повиснув на лестнице. Легкий осенний ветерок приятно холодит кожу и отрезвляет мысли. От моей обиды на Злату не остается и следа, зато интерес к персоне Ветрова растет как на дрожжах.

– Нет, я же опоздала. – Подруга зацепляется за перекладину рядом и удивленно качает головой.

– А я видела! Живого места нет! Прямо как на лице Митьки. Или, думаешь, это простое совпадение?

– Думаю, да. Зачем Ветрову бить Симонова?

– Я была уверена, что из-за тебя.

– Эх, если бы, – мечтательно тянет Злата. – Но ты сама слышала, что сказал Митька: его обидчик вступился за любимую девушку. Так что, не Ветров ему нос разбил, Марьян. Либо Симонов распустил свой поганый язык далеко за пределами лицея. Впрочем, в признание Тохи тоже верится с трудом. Булатов никогда своими руками проблемы не решал, и что сейчас? А вообще плевать! Ты мне лучше скажи: у нас с тобой мир?

– Мир!

– И долго вы тут стоять собираетесь, принцессы! – суровый бас физрука мигом вынуждает нас спрыгнуть на землю и вытянуться по стойке смирно. – Два круга вне очереди, болтушки, бегом марш!

– Интересно, какая она девушка Ветрова? – Злата ковыряет вилкой капустный салат и мечтательно смотрит в окно.

Вместо того чтобы идти домой после уроков, мы отсиживаемся в столовой. Точнее, Смирнова дожидается, когда начнется факультатив по английскому, а я всячески избегаю встречи с Булатовым. Весь день Антон строил из себя обиженного и недооцененного рыцаря, что было весьма на руку, но сейчас упорно караулит меня у выхода из лицея, беспрестанно названивая.

– Если исходить из того факта, что влюбленные обычно похожи между собой, – с жадностью надкусываю пирожок с рисом, – то она что-то среднее между Малефисентой и обезьяной.

– Да ну! – хихикает Злата и отодвигает тарелку. – Все, с меня хватит!

И пока я жую пирожок, Смирнова с упоением рассказывает, какой она видит избранницу Савы. А я почти ее не слушаю. Думаю про себя, что безумно рада снова обрести подругу.

Весь урок физкультуры я дотошно выспрашивала Смирнову о ее отношениях с Ветровым и странном поведении, но, как оказалось, я все неправильно поняла. Никаких свиданий у них не было, да и за руки они не держались. Ветров просто вернул Злате мобильный и извинился за английский… А все эти их взгляды – игра моего воспаленного воображения!

– А еще мне кажется, что она блондинка. Хрупкая, невысокая, как ты.

– Что? – Пирожок застревает посреди горла. – Ты о чем?

– О любимой девушке Ветрова, конечно! Не смейся, но я, когда вас увидела вместе…

– Где? – Нет, я точно сегодня подавлюсь. Сава не рассказал ни Смирновой, никому из класса, что теперь живет в моем доме. И будет лучше, если эта тайна останется закопанной глубоко-глубоко.

– На экране, Марьяш! Когда ты говорила, что влюбилась в него, – Злата смущенно опускает глаза. – Он в этот момент так смотрел на тебя… Обычно нахмуренный и какой-то отрешенный, тогда он показался мне окрыленным, что ли.

– Ну-ну, – хмыкаю и, засунув в рот последний кусочек, наконец вытираю салфеткой руки. – И фто фты фнем нафла?

– Марьян, прожуй сначала! – С замашками строгой учительницы командует Злата.

– Ой, ладно! Не уходи от темы! – Запиваю кусок теста чаем и четко повторяю вопрос: – Что ты в нем нашла, Смирнова?

– А что ты нашла в Тохе? Он же придурок!

– Он извинился, – вру на ходу.

– А ты и поверила?

– Просто дала ему шанс!

– Ага, поэтому сидишь тут со мной, да? – Злата кивает в сторону окна во двор, где все еще пинает ветер Тоха.

– Мы… мы поругались…

– Марьян, бросай его пока не поздно! Не верю я ему, понимаешь?

– Не могу. – Встаю из-за стола, не желая продолжать тему. Не могу обсуждать это со Златой, не могу бросить Булатова, не могу позволить правде про Саву вылезти наружу – ничего не могу! И от этого бессилия становится не по себе. – Я пойду, наверно.

– К нему?

– К нему, Злата! К нему.