Шрифт:
Закладка:
скамья подсудимых. Моя строгая школа. Моя комната
удовольствий. Моя подушка плача. Я.
Зарисовки жизни
Уже который час я смотрю в дверной глазок. Там, по
ту сторону двери, в искаженном стеклом мире, меня
не было. Я был здесь. За этой дверью. В мнимой
безопасности этих тонких стен, мнимого довольства
этой мнимой реальности, которую я назвал зоной
комфорта. Обезумев от собственной придуманной
правды, я даже не придал значения тому, что в
словосочетании «зона комфорта» ключевое слово
не «комфорт».
152
«ПОЛЕТЕЛИ»
Метровые истории. На здоровье
В последнее время мне не часто приходится
прокатиться в мною любимом метро. Сегодня
решил и, в этот раз моя книга с собой и полностью
заряжена. В вагон входит парочка, о чем-то весело
болтая. У девочки в руках картина, завернутая в
пупырчатый полиэтилен. Сижу, увлечённо читаю,
краем уха улавливаю фоном их разговор, который
вдруг обрывается. Слышу только чпоканье
пупырышек и затылком ощущаю на мне взгляд.
Поднимаю голову: на меня смотрит не одна пара
глаз. Осматриваюсь, кто-то тихо угорает. И тут до
меня доходит, что все это время пупырышки
продолжают лопаться. Опускаю вниз голову и
понимаю, что я перелопал все пупырышки на
чужом полиэтилене.
П.с. Девочка порадовала))) «на здоровье» – сказала)
Скучаю
Мне не хотелось оставаться дома одному. Никак.
Я всячески пытался помешать выйти отцу наружу.
Висел на его ноге словно гиря и повторял только
одно: не уходи. Посадив меня на диван, отец
поцеловал мой лоб и молча ушел. Тогда я ринулся к
маме. Жалобно смотря ей в глаза, я загородил ей
путь к двери. Она бережно подняла меня на руки и
тоже отнесла на диван. Когда она ушла, я заплакал.
Я плакал так пронзительно, что казалось, дом сейчас
153
Догоняющий Солнце
рухнет от моего одиночества. Ну почему эти
люди меня не понимают??
Сейчас я ем еду, бережно оставленную на кухне
мамой. Потом сяду опять на этот диван и начну
страдать. Или буду смотреть в окно на птиц. Или
порву эту штору. А лучше нагажу папе в ботинок. В
конце концов я всего лишь котёнок, который
очень не любит оставаться дома один.
Жадно напивались
Несмело заглянувший луч света скользнул по твоей
шее, на мгновение застыл в ямочке между
ключицами и испугано метнулся на пол, когда ты,
словно лебедь крылами, взмахнула руками и вновь
замерла. Глаза закрыты. Сердце все громче отбивает
секунды. Тук-тук. Тук-тук. Я любуюсь тобой.
Я ревную тебя. Я сгораю в тебе. Тук-тук. Тук-тук. Резко
прижимаю тебя к своей груди. Дыхание сбивается и ты
пытаешься ускользнуть, но я тебя держу за руку. Ты
чувствуешь? Ты чувствуешь мой взгляд? Снова
притягиваю к себе и смотрю в упор. Нельзя. Нельзя
отвернуться. Тук-тук. Тук-тук. Почти прижимаюсь к
твоим губам, но…ты свободна…лети. Не можешь? Да,
ты ранена мной в самое сердце. Ты любуешься мной.
Ты ревнуешь меня. Ты сгораешь во мне. Сто тысяч
ударов в минуту двух сердец, сплетение рук, касание
тел в ритме страсти. Еще мгновение и ты замираешь,
замирает луч света, замирает вселенная.
154
«ПОЛЕТЕЛИ»
Остается лишь упавший на пол луч света и мы.
И мы где-то там вне этого пространства, вне
этого времени, вне этого Танго, страстью
которого мы только что с тобою так жадно
напивались. Танго
Страшновато
Я уже определенно опаздывал, поэтому, несся, не
разбирая пути. За мной следом торопливо
следовал учитель, взволнованным голосом
расспрашивая, ничего ли я не забыл. Я недовольно
фыркал, понимая, что я уже почти все забыл, но
повторять времени не было. Остановился
перевести дух, пытаясь вспомнить хоть что-то, но
почувствовал удар в спину: учитель в меня
врезался. Я посмотрел на него, театрально подняв
палец, неожиданно даже для себя произнес:
«Ладно, разберусь» и поторопился дальше.
–Да за что ж ты мне достался? – бубнил в спину
учитель. – Разберется он. Так разберется вечно,
что потом никто разобраться не может.
Наконец, остановившись возле огромных
полупрозрачных дверей, я повернулся. Все ученики
нервно разгуливали неподалеку от своих дверей,
изредка переговариваясь друг с другом. Кто-то,
глубоко вдохнув, обреченно шагал за дверь. Я слегка
коснулся своей двери, но, почувствовав покалывание в
ладони, убрал от нее руку. Снова посмотрел в толпу и
только сейчас увидел, что меня в эту минуту пришли
поддержать все мои лучшие друзья. Они
155
Догоняющий Солнце
находились за пределами этой площади, но каждый,
я знал, что каждый мысленно меня обнимал и
желал мне удачи. В этот раз я иду один.
– Ничего не забыл? – снова спросил меня учитель.
– В этот раз будет очень тяжело, но если ты
справишься…Да я верю, что ты справишься, но…
Не игнорируй мои подсказки, очень прошу.
Я крепко обнял учителя и подошел к двери, ее
створки приоткрылись и я шагнул в свет,
который пробивался сквозь туман.
– Ну, удачи – откуда-то издалека услышал я
голос учителя и зажмурился.
Рождаться – всегда страшновато.
А они помнят
Ты помнишь, как последний луч солнца спешил
окрасить в розоватый цвет все, к чему прикасался?
Будто желая убедиться, что все хорошо, оглядываясь
еще и еще раз, он уходил в облака, провожаемый
пением никак не засыпающих птиц. Ты помнишь, как
тщательно брал в свои зеленые лапы каштан свечи из
цветов и потом бережно укрывал их от дуновения
ветра и радостно подставлял их дождю и солнцу? Или
помнишь, как молчаливо надевали свою фату яблони
и вишни? А помнишь? Помнишь, тот клен, который
будто смеясь, посыпал тропинку к дому своими
резными разноцветными листьями? Или помнишь,
когда зима по хозяйски расстилала белые простыни и
тщательно следила, чтоб снежинки как можно ярче
отражали свет луны и как можно
156
«ПОЛЕТЕЛИ»
157
Догоняющий Солнце
веселее играли на солнце? Ты помнишь? А они все
тебя помнят. Помнят, как их не замечали, как мимо них
пробегали, тщетно перебирая ногами километры
серого асфальта… Они помнят, как их не видели....
Скажи, ты же помнишь, что люди от
рождения слепы?
Научись теперь слушать и слышать..
И тут обманули
Я еще тот сладкоежка. А у нас тут неожиданно
появилась халява, один известный завод поставляет
свою кисломолочную и молочную продукцию по
ценам в три раза ниже рыночных. Угадайте, что
происходит? Правильно. Все стали вдруг ценителями и
любителями вышеуказанных
