подушку, отчаяние никому не нужного человека.

Знающего, что никому не нужного человека.....

Когда Ника через два месяца после усыновления

привезли на возврат, он скромно сидел на

деревянном стуле, пристально разглядывая синяки

на запястьях. Этим людям тоже не подошел. Он

больше не хотел обманывать себя. Ему не врали. Он

был лишним. Недоразумением. С самого первого

дня он был виноват только в одном – что родился.

Смотря, как обнимают и любят других людей, он

всегда представлял себя на месте любимого

ребенка. Он пытался почувствовать то, что

чувствовали любимые дети, но чувствовал только

досаду. Нет, не обиду. Досаду. Досаду, что он не

подошел этому миру. Что это красивое и теплое

солнце светило не для него, что птицы пели не для

него, что снег падал не для него, да вообще все в

этом мире было не для него. «Должно быть, это

здорово» – шептал он, глядя на любимых детей.

Он слышал, как за стеклянной дверью

несостоявшиеся родители рассказывали о том, что

Ник не учится, ворует деньги и портит мебель. На

секунду ему захотелось крикнуть, что они врут!

Единственное, что он видел – это комнату из-под

стола, куда его загоняли шваброй и пристегивали

наручниками! Ему хотелось крикнуть: «Обернитесь!

Ведь я здесь! Я живой! Вот он я! Пожалуйста,

услышьте! Пожалуйста, защитите! Но......кто поверит

ненужному человеку? Недоразумению. После

фразы директрисы «о таких вещах нужно

предупреждать заранее. Нет места у меня для

него», Ник встал и вышел из здания.

141

Догоняющий Солнце

– Здравствуйте! Меня зовут Ник! Я

попрощаться пришел.

Мать пристально смотрела на него через забор.

Три года прошло, как она его видела и, в принципе,

вспоминала о нем в последний раз. Он был во

фланелевой рубашке и джинсах с дыркой, в том,

в чем его привезли в тот приют. Она разглядывала

шрамы на его лице, синяки на шее, на запястьях.

Было заметно, что на левой руке был перелом,

который не лечили, и теперь, видимо, рука никогда

не выпрямлялась. Мать посмотрела на его улыбку.

Он улыбался всегда. Даже когда плакал. Даже когда

умолял не бить и просил прощения, не зная, за что.

Хотя…наверное, он просил прощения за то, что

потревожил этот мир своим присутствием.

– Я узнала тебя, Ник. Ты уезжаешь из города?

– Да! Меня усыновили. Они сказали, что

я хороший и что нужный. До свидания!

Она смотрела, как ее сын, сильно хромая, идет по

улице. Он не оглянулся ни разу и вскоре скрылся

за поворотом.

– Наконец-то повезло парню, – услышала она за

спиной. Только сейчас она заметила, что вся

семья стояла все это время позади нее. Вся ли?

Под сердцем кольнуло что-то, до этого незнакомое.

Ей хотелось бросить все и бежать за этот поворот.

«Что я наделала», – раненной птицей билось у нее

под сердцем… Очнувшись от резкого запаха

нашатыря, первое, что она произнесла: «Мы

должны вернуть Ника». Она видела, что ее муж

теперь чувствовал то же, что и она.

На следующий день одна семья распахнула

142

«ПОЛЕТЕЛИ»

143

Догоняющий Солнце

стеклянную дверь кабинета директрисы этого приюта.

Мать лишилась рассудка после того, как услышала:

«Вы немного опоздали. Ник умер вчера».

Взаимно

За окном тихо светила Луна, где-то недалеко ласково

шумело море, вторя беспокойному сверчку, что

недавно поселился под крыльцом дома и ночным

птичкам, которые не очень громко переговаривались

о чем-то своем важном. Легкий бриз аккуратно играл с

занавеской и, подкрадываясь котёнком, путался в его

волосах. Он спал. Из закрытых глаз вытекла слеза.

Прошмыгнув по щеке, она упала на подушку и

устроилась в тканях, как и предыдущие ее сестрицы.

Он негромко застонал и, на секунду приоткрыв глаза,

снова их закрыл. До чего же горький день. Обидный

день. «Не уберегу» – сквозь сон носилось в его голове,

заставив его снова открыть глаза.

Он неспешно, будто боясь распугать эту ночную

идиллию, подкрался к телевизору и нажал

кнопку ВКЛ.

– Ну что ж ты опять творишь?! – разрезал тишину его

отчаянный голос. На экране какой-то мальчишка лез

по пожарной лестнице на крышу дома. В свете Луны

он был похож на небольшую кляксу, вопреки всем

законам физики, ползущую вверх. Вот уже карниз, а

там и цель. Но давно прогнившая карнизная балка,

отчаянно заскрипела и переломилась. Теперь эта

клякса летела вниз. На третьем этаже его поймали

скобы газовых труб, за которые, словно по

волшебству, зацепился воротник его куртки,

144

«ПОЛЕТЕЛИ»

прервав падение. Мальчишка, скованный страхом,

открыл один глаз и огляделся. Тишина. Ночь. Он с

облегчением выдохнул и тихо произнёс «Спасибо».

– Слава Богу! Дождался благодарности! – сокрушался

Ангел Хранитель, сидя у телевизора и вытирая пот. -

Иди домой, несносный! Досталась же мне

работёнка.

Дождавшись, когда мальчишка будет в полной

безопасности, Ангел выключил свой телевизор. Весь

день этот мальчишка делает все, чтобы Ангел не

сидел без дела. То на дорогу выскочит, то на крышу

залезет, то нагрубит головорезам. «Сорванец» -

горько подумал Ангел и вслух произнес: – Вот ведь

во всю пользуется тем, что люблю.

Устроившись удобнее на своей кровати, я

анализировал свой день. Столько раз чуть не умер…

Я глубоко вдохнул. Мой Ангел Хранитель точно меня

любит. Уже засыпая, я услышал «Вот ведь во всю

пользуется тем, что люблю». Я улыбнулся. Взаимно:)

Вопреки

Нестерпимо пахло горелым. По выжженному полу,

слегка дрожа, ползла тонкая струйка света. Рассекая на

мгновение темноту, она медленно, но уверенно

продвигалась вперед, освещая горелые стены и весь

мусор, что оставил пожар. Я сидел между двумя

стульями, дрожа. Только бы не нашли. Мой язык

пересох и опух, поэтому мой рот не закрывался. Я

чувствовал, как где-то под корнями волос проступила

145

Догоняющий Солнце

влага и теперь эта маленькая речка скользила к

кончику моего носа, вызывая непомерный зуд и

желание непременно пошевелиться. Но надо сидеть

тихо. Нельзя, чтоб меня увидели. Я теперь вне закона.

Вне закона морали, людских принципов, и даже вне

закона физики. Я вне. И теперь остается только

вглядываться в медленно ползущую струю света и

сидеть тихо, чтобы не нашли.

– Брехня все это, нет здесь никого.

– Да точно тебе говорю, есть. Алекс не станет врать.

– Да не бывает привидений. Пошли отсюда,

здесь опасно. Я тебя очень прошу, пошли.

Я следил за струйкой света, которая на секунду