— У них ресурсов под ногами столько, что охренеть можно. Китай в 21-м веке второе место в мире по выплавке стали держит, давно обогнав всю Европу, причем вместе взятую. И половина выплавки железа на Маньчжурию приходится, к твоему сведению.

— Это я хорошо сделал, что вложился на паях с тобой, — Вильгельм повеселел, и тут же попросил:

— Расскажи о будущем, император Цзинь. Не смотри так — ты иной человек в обличье Фока, я говорил с историками о твоих браслетах — а немцы очень любят изучать прошлое. Так что с учением буддизма о «перерождении» меня ознакомили. Да и покойная Цыси тебя потому и признала, и ее мандарины нисколько не удивились тому, что русский генерал неожиданно заговорил на нескольких восточных языках.

— Не стоит спрашивать о будущем, особенно о таком, которое само выбрасывает в прошлое человека, чтобы тот сделал все возможное, но изменил мир и его предназначение.

Фок не увиливал от вопроса, и не врал — обладающие харизмой правители, а кайзер был именно таким, интуитивно чувствуют ложь. И как бы подвел окончательную черту под возможными вопросами.

— Я жил столетием позже, и знаю тот мир, как и этот впрочем. Ведь я появлюсь на свете через девять лет и проживу почти сто два года. Прошел много войн, а видел еще больше — две академии закончил, из ума на старости лет не выжил. И предупреждаю сразу — жить тебе долго — вы с Тирпицем, как и настоящий Фок, проживете долго, за восемь десятков лет, остальные чуть поменьше. Но это в той истории, как в этой будет мне неведомо — может быть яд в бокале или кинжал убийцы, а может и дальнобойная винтовка с оптическим прицелом — британцы мастера на такие штуки.

— Буду знать, вот затейники, они такие!

С угрозой в голосе произнес Вильгельм, но было видно, что к предупреждению кайзер отнесся весьма серьезно. А Фок посмотрел на светлую балтийскую ночь — через узкую полоску блестящей воды виднелась Куршская коса. Сырой ветер с Балтики дарил прохладу через приоткрытое окно, но Фоку давно хотелось очутиться на маньчжурской жаре. Вернуться домой, да, теперь домой, к ждущей его Ленке.

— Времена страшные наступают, скоро в Китае грядет великая смута, что может продержаться сорок лет. А потом наступит момент объединения и медленного изгнания европейских колонизаторов. И возрождение империи еще через полвека. Но ведь это можно сделать и намного раньше — уже мои сыновья продолжат династию, а Маньчжурия займет место Японии. И Восток проснется от спячки и встанет во весь рост. Может во мне течет кровь Аттилы и Чингисхана, кто знает…

Фок посмотрел на ошеломленное, вытянувшееся лицо кайзера с округлившимися глазами, и замахал руками.

— Шучу, шучу!

— Какие тут шутки, ты серьезно говорил. Если бы пошутил, то сказал «или», а ты соединил эти два страшных имени. И знаешь — я тебе верю — ты это сможешь, со своими ухватками…

— Вилли, не принимай всю близко к сердцу. Хочешь совет? Не поступай жестоко в колониях, африканских или азиатских, тут без разницы. Делай так, чтобы туземцы видели в немцах защитников от англичан и французов, и тогда, даже даровав им независимость, они будут держаться Германии. Через три года грянет война, и тебе будет нужна лояльность аборигенов, чтобы раздать им винтовки. И немцы возглавят справедливую борьбу негров, мусульман и азиатов против европейских грабителей. Тебе будет легче это принять, когда узнаешь, что именно американцы придумали бомбу и решили ее испытать на двух городах — их стерло взрывом, как приснопамятные Содом и Гоморру. Это так и было — я сказал тебе правду. Так же как и вы, немцы, примените через четыре года ядовитые газы, чтобы травить солдат противника, и начнете с хлора под бельгийским городом Ипр.

— Майн готт…

Кайзер вытер пот со лба, несколько раз судорожно вздохнул и лишь спустя минуту пришел в себя, с тоскливой печалью в глазах взглянув на Фока. Тот только искривил губы:

— Мир после глобальной войны станет только хуже. А ты должен выступить за лучший мир, с обязательным отказом всех стран от колоний. И принудишь к выполнению этого условия силой оружия. А заодно объявив принцип свободной торговли, причем честной без всяких кавычек, по отношению к бывшим колониям. Как ты думаешь — выиграет ли Германия в торговой войне, если выступит в союзе с Россией и Маньчжурией?! Поддержат ли трех кайзеров их подданные, особенно промышленники? Признают ли эти требования справедливыми жители бывших колоний — и кому они отдадут на все времена свои симпатии?!

Кайзер молчал несколько минут, потом его лицо прояснилось — видимо прикинул чего лишится рейх, и какая катастрофа ждет «владычицу морей» вкупе с Францией и другими колонизаторами. Заметно повеселел, но опять помрачнел, когда с губ сорвались слова:

— Это только на пользу! Единственное препятствие Королевский Флот! А его так просто не уберешь…

— Я тебе говорил об ассиметричном ответе, а его могут сделать наши армии на суше. Всего три удара в уязвимые точки, и все новые британские корабли застынут в гаванях грудами железа, а линии коммуникаций будут взяты нами под контроль. Британская империя любит воевать, удушая экономику противника — так пусть сама на себе опробует подобные «объятия». Вот тебе тетрадка, почитай, подумай на досуге. И учти — у нас только три года, и мы должны успеть сделать все приготовления…  

ЧАСТЬ ВТОРАЯ «ВОЗРОЖДЕНИЕ ИМПЕРИИ» октябрь — декабрь 1911 г.

Глава 19

— Николай Оттович, как вы знаете, сейчас началась коалиционная война балканских стран и Италии против Турции. Мы все желаем успеха православным народом, что долгие века томились под османским игом, подвергались постоянным грабежам, их даже резали как скот. Теперь наступило время расплаты, отольются кошке мышкины слезы. Но речь не о давних спорах — мы ведь последний раз воевали с турками тридцать три года тому назад, я за ту войну Георгия на ленте заслужил, да «золотое оружие».

— Я был в то время молод, ваше императорское величество — семнадцать лет, но уже тогда рвался на Дунай, топить минами османские мониторы шестовыми минами.

— Вы известный храбрец, за семь лет прошли путь от капитана 2 ранга до вице-адмирала, наград полна грудь, включая Георгия