Раньше, в советскую пору, отношения с чилийскими вояками были натянутыми (за что, спрашивается, они убили большого друга Советского Союза Сальвадора Альенде?), сейчас отношения с чилийцами, надо полагать, стали лучше… Но намного ли?

Первыми про прибывших добытчиков морисков узнали члены профсоюза водолазов. Это были небритые ребята, которые придерживались традиционных примет: когда надо нырять под воду — не бриться… А вот если они отправляются на отдых, то можно ездить стареньким "жилетом" по собственной физиономии, очищая ее от грязного черного волоса, сколько угодно.

На лов крабов, лангустов, омаров и ракушек надо было получить два документа; первый — разрешение на промысел, второй — квоту.

С бумагами подобного рода в Чили было строго, сапоги следили за этим в несколько десятков глаз и, если кто-то не подчинялся им, хватались за автоматы, так что вместо щук здесь нельзя было ловить окуней, а вместо лягушек — тритонов или головастиков. Все было разложено по полкам и расписано: сколько можно брать лягушек, сколько пескарей или, допустим, рыбы бакалавы.

Бакалава — очень вкусный и мясистый продукт, рыба, похожая на треску, только много крупнее трески — отдельные экземпляры попадаются весом в два центнера, когда кусок бакалавы — стейк — едоки снимают со сковороды, то исходят слюной… В этой слюне стейки и растворяются — тают во рту.

Но надо и днем и ночью помнить, что бакалава — опасная рыба, в жабрах у нее расположено несколько рядов крупных пятисантиметровых иголок, действуют они, как бензиновая пила с хорошо наточенной цепью. Если в эти зубы попадет палец — пальца не будет, пила тут же отрежет его, и палец окажется во рту какого-нибудь пучеглазого гурмана с цветными плавниками, любителя по выходным дням лакомиться человечиной. А если повезет, то не только по выходным…

Эмиля Бурхеса Геннадий так и не увидел; по рассказам он действительно был похож на старого, плохо вымытого румына с нечесаной головой и туго набитым едой животом; получив в руки щенка-водолаза, он куда-то исчез — то ли уехал на Гаити погостить к тестю, то ли отправился в Бразилию лакомиться копчеными змеями — никто этого не знал…

В общем, не было ни видно его, ни слышно. Такое поведение одного из руководителей фирмы "Юниверсал фишинг", мягко говоря, удивляло.

Чили — страна морская, океанская, длинным тощим чулком тянется с севера на юг на несколько тысяч километров, и везде один бок чулка жадно облизывает океан, пытается подвинуть твердь в глубину континента, но это у него не получается. Все, что есть хорошего у здешнего народа, так или иначе связано с океаном, поэтому вряд ли найдешь семью, где бы не было людей, так или иначе связанных с рыбным промыслом, с водолазными работами, с добычей на дне разных моллюсков, омаров и раков, с плаванием на судах вокруг южной оконечности континента или обслуживанием богатых буратино, устраивая для них гонки на яхтах и катания с водяных гор на пластмассовых досках.

Океан для чилийцев — такой же источник заработка, как и земля, поэтому они берегут его и, если кто-то пытается присоединиться к здешним промыслам, дают отпор. Потому Геннадий и засек так много колючих глаз.

Хотя ему было ведомо и другое: владивостокские власти проводили переговоры с властями чилийскими и достигли консенсуса, как любил говорить один пятнистый вождь недавней поры, заседавший на Старой площади. И где он только откопал это не очень приличное слово — непонятно. Но откопал же где-то…

А раз переговоры те прошли успешно, то и надежда на успех была — и лицензию на лов дадут, и квоту насчет креветок с ракушками определят.

Мысль о том, что дорогие водолазные катера были вывезены из Приморья лишь затем, чтобы продать их здесь, а деньги, — очень приличную сумму, — положить в чей-то карман, в голову Геннадия тогда еще не приходила…

А пока шли день за днем. Катера без дела стояли на внутреннем рейде порта Сан-Антонио, болтались, словно пробки на якорях, горючего не было ни капли, его нужно было покупать за американскую зелень, — денег на это тоже не дали… Денег не было даже на еду.

Чилийские водолазы объединились против прибывших из России людей, хорошо еще, что горластые сборища и манифестации не устраивали… Не то ведь здешний народ запальчивый, начинен порохом по самые ноздри, стоит только к заднице поднести спичку, как тут же громыхнет взрыв.

Геннадий встречался с руководителем водолазного профсоюза, человеком выдающейся внешности, — самой примечательной частью его тела был нос. Длинный, горбатый, с бульбой на кончике. Бульба, похоже, была специально создана природой, как особое приспособление для сморкания и выражения неудовольствия.

Голос у профсоюзного лидера был резким, словно бы морская глубь продырявила в нем, как в духовом инструменте, несколько дырок разного калибра.

— Запасов морских у нас немного, — пел хорошо заученную песню профсоюзный предводитель, — может быть, даже очень немного — не хватит нам самим. А вы, приезжие, выгребете все до последней ракушки и поплывете дальше… Куда-нибудь в Атлантику. Или наоборот — на север. На Кубу, например, или в это самое, — он споткнулся, вспоминая сложное для себя название, лицо его напряглось, сделалось красным, нос еще более удлинился, — на Мадагаскар.

И почему он вспомнил Мадагаскар, — непонятно. Может, бывал там когда-то?

Часа полтора Геннадий пробовал сломать профсоюзного деятеля, склонить на свою сторону, поколебать его ложную убежденность, что русские водолазы способны разорить океан у берегов Чили, предводитель лишь наливался краской, которая имела у него не только бурый оттенок, бурый тон сменялся лиловым цветочным, цветочный — синим, синий — серым, серый переходил в чахоточную желтизну…

Этот тощий мужик в своих предках явно имел осьминогов — только эти бурдюки с щупальцами способны много раз менять окраску за несколько минут. В его жилах кровь головоногих смешалась с кровью людей. Вот и получился человек-осьминог. Если снять с водолаза штаны, то вполне возможно, на ногах, на пятках можно обнаружить присоски.

Расстались Москалев и предводитель водолазов недовольные друг другом.

19

Денег у Геннадия, чтобы подкормить свою команду, не было, повторюсь, совсем. Ни на хлеб, ни на пресную воду, ни на керосин, чтобы купить заправку для ламп и осветить помещения в глухую ночную пору, ни на простые таблетки от головной боли…

Ночью светили звезды, особенно яркими были огни Южного Креста, который здесь еще называли Латинским, светилась, переливаясь холодными светляками, и океанская вода, мелкими волнами-валами неторопливо вползающая в