Шрифт:
Закладка:
Говорят, что на суде он, так и быть, покаялся, что брал «иной раз» «по нескольку» яблок и по «килограммчику» маргарина, повидла и меда. Брехун. Абсолютно всем было известно, что воровал он гораздо больше.
Теперь вместо него правила Царица Тамара, как ее называли, – строгая женщина, родом откуда-то с Кавказа, с выдающимся носом и пышными черно-серебряными волосами, затянутыми в пучок. Жила она одиноко и была так тоща, что ни у кого язык не поворачивался заподозрить ее в поедании лишнего.
При ней столовая расцвела пышнейшим цветом, на подоконниках появились герани, на стенах – натюрморты Натальиной работы, от которых до времени слюнки текли, на столах – салфетки из бумаги (не газет), а обиженные тараканы эмигрировали туда, где сытнее.
И как же попервоначалу непривычно было есть борщ и пережевывать в нем мясо – точь-в-точь как в старые добрые довоенные времена. В буфете вместо липких клеклых уродцев (ромовых баб?) появились пирожки, которые Тамара ловко лепила сама из горстки муки и того, что под руками, – излишка капусты и картошки, лука, а то и просто крапивы, которую по ее просьбе учащиеся набирали тут же, во дворе.
На базе вместо нормы в пшеничной муке выдали как-то кукурузную, и несколько столовых отказались (куда ее?). А в буфете ремесленного красовались к обеду диковинные золотистые лепешки, которые оказались к тому же безумно вкусными.
Царица Тамара строго следила вообще за всем, особенно за раздатчицами, и добилась-таки установки контрольных весов, чтобы каждый при желании мог убедиться в том, что получил по норме. Кто-то попробовал возникнуть, мол, тут не ресторан, и был немедленно «загнан за Можай»: «Дети – наше будущее, оно должно быть светлым и сытым». Поспорь с такой.
– Ну а теперь, товарищи, приступим к практическим занятиям.
Колька проснулся. О, это дело. Куда лучше, чем выслушивать скучные лекции. Вообще ему нравилось токарное ремесло, хотя мама говорила, что лучше бы что иное выбрать, чтобы сразу зарабатывать. Это и понятно – чтобы хорошим токарем стать, надо впахивать не менее пяти лет, только потом пойдут и деньги, и премии. Но такой уж Колька человек: если что нравится, то шабаш, и все равно, платят за это так, что хватает на крабов или только-только на хлебушек. Главное в жизни – это идея, а года-то пройдут скоро, оглянуться не успеешь.
– Сегодня будем вытачивать болты, эм-двадцать на полтора, длина шестьдесят миллиметров…
«А, ну это проще простого!»
Все распределились по станкам и принялись за обработку.
– Пожарский! У нас что, перекур? – спросил наставник, оторвавшись от заводской многотиражки.
– Так я все уже, – пожал плечами Колька.
Наставник с сомнением глянул на часы, подошел, взял одну единицу, вторую.
– Слушай, молодец, парень! – серьезно сказал он, пожимая Кольке руку. Тот еле сдержался, чтобы не расплыться в улыбке: что за привычка, чуть кто похвалит – цвести подсолнухом!
Однако наставник и не собирался хвалить за просто так:
– Вдвое быстрее норматива, и чисто, без брака. Покажи-ка, как действовал?
Колька, немного ощущая себя факиром, продемонстрировал операцию с «перестановкой слагаемых», когда заготовки нарезаются в расчете на два болта, а не на один, чтобы сэкономить время на центровке:
– Сразу половину я протачиваю, в размер без подпора, зажимаю за проточенное и точу вторую, потом резьба. Дальше полученные болты режу в размер пополам и торцую.
– Толково, – оценил наставник, – молодец. Спасибо.
И вот тут надо было бы признаться, что благодарить-то надо мастера Сапера, который как-то, потеряв терпение, силой и с матом впихнул в свой «детсад» жемчужины собственных знаний, а он, Колька, по каким-то причинам запомнил.
Однако так уж приятно было получать заслуженные похвалы! Работа-то сделана, разве нет? Стало быть, самое время откушать.
Возможно, лет сто спустя за круглым столом, заставленным супницами, салатницами, блюдом с кучей хлеба, яблоками, а потом еще попивая настоящий чай с настоящим сахаром и плюшками, можно будет с ужасом вспоминать этот обед в столовой ремесленного. Теперь же нет ничего вкуснее борща на мясном, пусть и жидковатом, бульоне, с кусочком настоящей говядинки, с ноздреватым хлебом, тощих котлет с пюрешкой и свежим огурчиком. Сверху еще компотцу, и в буфете можно перехватить пирожок какой.
«Оле оттащу», – решил Колька, покупая сразу два.
В качестве общественной нагрузки Ольга трудилась вожатой в летнем лагере для младшеклассников при школе – для тех, кому в обычных лагерях не хватало мест. Старшеклассники, особенно те, что собирались в педвузы, распределились по две смены и, как принято было выражаться, «выпасали молодняк».
Целый день был занят: побегали, помахали руками, порисовали, снова побегали, поиграли в мяч – девчонки в вышибалы или пионербол, мальчишки – в футбол. Времени до окончания ее смены оставалось еще достаточно, и Оля, выловив по очереди всех бегающих и вопящих, по возможности привела их в порядок и строго заявила:
– Так, а теперь час чтения. Что у нас сегодня из списка на лето? – Она сверилась с записями. – Толстой.
Однако большинство хором потребовало:
– «Остров сокровищ»!
Вожатая попробовала пойти против коллектива:
– Стивенсона в списке нет.
– Есть! Мария Захаровна карандашиком вписать забыла, – на голубом глазу заявила одна из девчонок, отличница Иванова (вот ведь, а еще октябренок – врет и не краснеет).
– Ну ладно-ладно, рассаживайтесь, – отмахнулась Оля. Правы мальки, по такой жаре читать назидательные рассказы – никакой охоты.
Расположились кто где: кому на лавочке хватило места, кому на качелях, кто-то развалился прямо на траве.
– «Сквайр Трелони, доктор Ливси и другие джентльмены попросили меня написать все, что я знаю об острове сокровищ. Им хочется, чтобы я рассказал всю историю, с самого начала до конца, не скрывая никаких подробностей, кроме географического положения острова. Указывать, где лежит этот остров, в настоящее время еще невозможно, так как и теперь там хранятся сокровища, которых мы не вывезли…»
Младшие слушали затаив дыхание. Как же замечательно, напившись чаю с ситником, слушать удивительные истории про людей, которых звали так необычно (лишь много погодя выяснилось, что «сквайр» – это вообще не имя), представлять как наяву далекие земли, таверну на морском берегу, слышать стук палки зловещего пирата или песню про сундук мертвеца, которую орет хриплым голосом вечно пьяный капитан. Оля читала превосходно, так, что все описываемые в книге события как будто проходили перед глазами.
Колька приблизился тихонько, чтобы не мешать, присел на траву рядом с какой-то малявкой в панамке, заслушался.
Они уже дошли до того места, когда появляются бумаги Флинта и карта острова сокровищ, как вдруг раздался хорошо знакомый вздорный голос:
