– Да, Бака-красная…

– Мне кажется, его надо спасать, – произнесла Камелия, смотря вслед уходящему шаткой походкой Библейскому Богу.

– Это бесполезно, – отрицательно покачала головой Офис, – Я, не смогла этого сделать недавно.

– Ну, так ты была одна, – предложила Апокалиптика, – Сейчас нас двое.

– Я, не думаю, что это выход, – подумав несколько минут, сказала Офис, добавив, – Пока. Пусть закончит задуманное.

– Думаешь, лучше ему не мешать?

– Он занимается любимым делом, – сказала Офис с лёгкой улыбкой на лице, – Он не мог творить двести лет.

– Ты такая чуткая. Слу-у-ушай, а как он всё это провернул? Ну в смысле, свою смерть. Ведь он не может умереть, а только ослабеть, но тогда бы вся жизнь во вселенной была бы уничтожена.

– Я, не знаю. Бог не вдавался в подробности. Я, не спрашивала, я помогала ему восстановиться.

– Нда, надо было нам раньше начать общаться так близко, как сейчас, – вздохнула Великая Красная.

– Ты, была слишком буйной, чтобы с тобой общаться чем-то кроме Тригексы.

– Я всего-то люблю полетать!

– С твоими размерами летать противопоказано.

– У меня кость широкая!

– Это всё отговорки. Ты разрушаешь всё, где появляешься.

– Но сейчас-то всё нормально!

– Спасибо Творцу за его амулет и барьеры, – сказала Офис, хлопнув два раза в ладоши.

– Ты… ты… ты жестокая и бессердечная! – всхлипнула Великая Красная, убежав на кухню.

– Хе, – усмехнулась Офис, но, услышав звук открывшейся двери холодильника, поспешила вслед за сестрой, – Я, не позволю найти тебе утешение в моих сладостях!

– Око за око! – отозвалась Великая Красная.

Преисподняя, временная комната Азазеля.

– Ты пришёл? – не спрашивая, а утверждая, произнёс Азазель, поднимая сонные глаза на вошедшего Михаеля.

– Азазель, ты после подписания договора с Одином сам не свой, – усталым голосом произнёс архангел.

– Ты тоже, братец, – усмехнулся Азазель, – Думаю, мы думаем об одном и том же.

– Та девочка-волшебница, – проговорил Михаель, сев рядом с лидером падших ангелов.

– Да. Точно такая же аура, имя, голос… всё как у отца, – вздохнул Азазель, поднимая с пола полупустую бутылку рома, – будешь?

– Не стоит искать выхода в бутылке, Азазель.

– А что мне делать, брат? Ты знаешь, за что меня изгнали с Небес. Признаюсь, изгнали за дело, но это не отменяет того, что меня наказали слишком строго. И теперь я вижу… вижу… ЭТО! – воскликнул Азазель, залпом осушив бутылку.

– Похоже, кроме нас никто ничего не понял.

– И ты им не сказал? Я тебя не узнаю.

– Думаю, ты и сам знаешь причину.

– Да… Библейский Бог, Всеотец, Создатель, избивает одного из сильнейших монстров Норвежской Мифологии сковородкой, распевая похабную песенку и нецензурно ругаясь. И всё это в облике девочки-волшебницы. Девочки-волшебницы, Михаель! Которая является олицетворением невинности и справедливости! Почему не в облике Серого Рыцаря или монаха? – практически провыл Азазель.

– Вот поэтому нам никто не поверит. И заявив о том, что сегодня в Преисподнюю приходил Бог, мы выставим себя не в лучшем свете.

– Да над нами будут смеяться все мифологии, – проворчал Азазель. Но вдруг резко встал с дивана, – Погоди-ка, а не мог ли Гарри Поттер, который последнее время крутиться вокруг Офис, тоже быть Библейским Богом?!

– Не думаю, мы бы почувствовали.

– Но ведь он превратил Усиливающий Механизм в… в… у меня даже слов нет, как это назвать. Я как вспоминаю его тренировки, так мне рыдать хочется!

– Всё так плохо?

– Ты даже не представляешь. Иссей призывает свой священный механизм, начинает спарринг с моим тренировочным роботом, и тут из его перчатки доносится этот «курлык»! Вместо громогласного голоса Драига, возвещающего об усилении, звучит курлыканье обычного голубя!

– Так вот кто скрывается под именем Блуди Спэрроу, – озадаченно проговорил Михаель.

– Как? А ладно, забудь, – махнул рукой Азазель, – Если не считать изменившегося голоса, священный механизм Иссея работает как обычно. Вот только Альбион грозится найти и разорвать Гарри Поттера, где бы тот не находился, а вот Фафнир и Таннин считают, что лучше смерть, чем заточение в артефакте.

– Может быть они и правы, – вздохнул Михаель, – Азазель, хватит. Какая это уже по счёту? – спросил он, смотря на взявшего бутылку виски Азазеля.

– Я падший, мне можно. И вообще, раз нам никто не поверит, может, найдём вещдок?

– Ты о чём?

– А давай найдём нашего папашу, а? – ухмыльнулся Азазель, откупоривая бутылку, – Это ведь возможно, если воспользоваться Божественной Системой?

– Думаю да. Но зачем?

– А заставим его разгребать весь тот бедлам, что он устроил. Ты сможешь отдохнуть, у ангелов снова родятся дети и они перестанут вымирать, а вместе с этим, и у падших улучшится демография. Или ещё лучше, отдадим его Серафалл. Ты видел, как она смотрела на его спектакль? – оскалился Азазель.

– Боюсь, ничего хорошего из этого не выйдет, – покачал головой Михаель, – Для ангелов.

– Хм… а ведь ты прав. Но давай сперва попробуем его найти.

– А если он всё же сотрудничает с Офис?

– Вот и узнаем. Ну, ты со мной? – спросил Азазель, поднимая бутылку вверх.

– Да. У меня тоже есть многое, о чём я хочу спросить у отца.

– Вот только никто об этом не должен знать, – сказал Азазель, залпом осушив бутылку наполовину.

Спутник Юпитера Ио, полночь по времени Токио.

«Гончие Дикой Стаи! Хати, Сколл!» – мысленно приказал Густав, и в его руках появилось два пистолета.

Покрутив пистолеты в руках, он удовлетворённо кивнул и стал расстреливать ближайшие валуны, копируя движения ган каты из просмотренного месяц назад фильма, который и вдохновил его на создание нового священного механизма. Чёрные массивные пистолеты почти ничем не отличались друг от друга, но внешность была обманчива. Пистолет в левой руке мог выстреливать сгустками огня разного размера и температуры, когда как пули правого могли замораживать область, куда попадали.

«Крушитель Баланса! Вожак гончих, Фенрир, не подведи меня!» – мысленно произнёс Густав, скрестив два пистолета перед собой.

Те засветились и превратились в большой пулемёт Гатлинга с тремя вращающимися блоками по три ствола в каждом. Усмехнувшись, он выкрутил регулятор мощности выстрела на максимум и нажал на гашетку, направив стволы в сторону ближайшей горы. Та была буквально разрезана струёй пуль, выплёвываемых пулемётом.

«Жаль, что пришлось пожертвовать возможностью напитки патронов магией ради регулируемой пробивной способности и мощности фугасного заряда. А всё из-за бесконечных патронов и максимальной скорострельности в девять тысяч выстрелов в минуту», – с грустью подумал Густав, но его грусть быстро улетучилась, – «Но это легко компенсировать. Ярость стаи! Абсолютная Форма!»

Пулемёт в руках Густава засветился и стал менять форму, уступая место странного вида оружию. Внешне оно напоминало крупный ручной гранатомёт, но ствол был значительно толще и по бокам вместо обойм с гранатами были два прямоугольных