Волли нервно заметался по палате, едва не сбив с ног Рудольфа.

— Не впадай в крайности, дружище! — попытался ободрить его Левин. — Ты что-нибудь еще придумаешь!

— Что придумаю? Что? — Схватился за голову Хорст. — Я уже пытался свести всё воедино и собрать прототип. Но я не совсем понимаю принципов его работы! Он мне нужен, Карл, — Волли, остановившись у кровати Трефилова, указал пальцем на его безвольное тело, накрытое белой простыней, — вернее то, что заключено в его свихнувшейся голове! Что делать, Карл? Что делать? Как выудить информацию из его головы?

— Он очнётся! — убежденно произнес Левин. — Мой препарат обязательно поставит его на ноги!

— А если он очнётся полным дебилом? — спросил Хорст. — Ты можешь гарантировать, что этого не случиться?

— Увы, старина, этого тебе никто не сможет гарантировать, — виновато развел руками командир «зондеркоманды 'Н».

— Эх, если бы я сам мог попасть к нему в голову… — выдохнул Хорст.

— Есть у меня один вариант, — устало проскрипел Вайстор, вынимая платок из внутреннего кармана и вытирая с дряблой кожи крупные капли пота, — рассчитанный на самый крайний случай… Второе погружение я не потяну — совсем слабый стал… А вот ты… — Карл пристально посмотрел в глаза профессору Хорсту.

— Я? — С надеждой подался к генералу Хорст. — А это вообще возможно?

— Да, ты! — кашлянул бригадефюрер СС. — Способ есть. И для него не обязательно иметь магический дар. Только он тебе не понравится…

— Я готов! — поспешно выпалил Волли. — И чем же «не понравится»?

— Можешь «случайно» превратиться в точно такой же овощ, каким является твой бесценный русский профессор.

Волли подошел поближе к Вилигуту и даже наклонился, чтобы стать вровень с сидящим стариком.

— Что ты имеешь ввиду, Карл? — спросил он свистящим шепотом.

— Я могу поспособствовать, чтобы ты сам попал ему в башку, — прокашлявшись в кулак, ответил бригадефюрер СС. — У меня есть пара подходящих практик, способствующих расширению сознания. А я научу тебя, как проникать с их помощью в чужое… А там ты уже «пойдёшь» своим ходом по чужим пыльным закоулкам памяти! Только нет никакой гарантии, что ты вернешься обратно…

— Какова вероятность, что я не вернусь? — прямо поинтересовался Хорст.

— Пятьдесят на пятьдесят, — Карл усмехнулся бескровными губами, и отер их тыльной стороной ладони.

— Не густо, — покачал головой Хорст.

Так рисковать своей головой ему совсем не хотелось. На мгновение представив себя «овощем», лежащим на соседней койке с Трефиловым, он даже вздрогнул от нахлынувшего ужаса. Но с другой стороны, вероятность не настолько уж и маленькая…

А влачить жалкое существование забытого всеми «гения», когда-то подающего ба-альшие надежды, он давно устал. К тому же, погибнуть на передовом научном посту его прельщало куда больше, чем повеситься, или вышибить себе мозги из пистолета.

— Если бы твой подопечный был хоть немного вменяем, — словно услышав его мысли, произнес Вилигут, — вероятность добиться успеха была бы очень велика… Но я уже видел «изнутри», что с этим русским не всё в порядке…

— А знаешь, что, Карл? Я подумаю над твоим предложением, — уверенно произнес Хорст. — Подождём, может быть препарату Рудольфа удастся немного «починить» русского профессора. Либо залезу к нему в башку, если уже не останется другого выхода.

— Подумай, мой юный друг, — кивнул старик, — хорошенько подумай! И, вообще, в этой богадельне найдется хоть капля шнапса, чтобы немного взбодрить мой истерзанный и разбитый организм? — Вилигут неожиданно решил сменить тему.

Его «ученики» облегченно вздохнули — этот эксперимент вымотал не только пожилого генерала. Едва высокое начальство покинуло палату, к вновь привезенному пациенту направилась бригада врачей и медиков. Вскоре гауптманна Кюмайстера переодели, перевязали и утыкали капельницами.

Покидая палату никто из врачей не заметил, что истощенный русский профессор, к которому все давно привыкли за шесть лет, проявил не свойственную ему активность — шевельнул пальцами правой руки и приоткрыл левый глаз. Дверь в палату захлопнулась, оставляя двух коматозных пациентов наедине друг с другом.

В очередной раз профессор Трефилов пришел в себя уже не в темном деревянном ящике с просверленными в стенках отверстиями, и набитым какой-то мягкой «шелухой с опилками», а в нормальной кровати. Самочувствие его было препоганейшим, особенно чудовищная слабость, не дающая ему не то, что поднять голову от подушки, а даже рукой нормально пошевелить было тяжело.

Однако, болезненные травмы, полученные в результате аварии отбитые ребра больше не болели, не ныли ушибленные лоб и челюсть. Ну, не могло же оно просто так за один день пройти? Или не за один? В набитую, словно ватой, голову Трефилова закрались нехорошие подозрения. Сколько же он был без сознания, если у него ничего не болит? Вот только чудовищная слабость и немощность весьма его напрягали.

Голова не желала сдвигаться ни влево, ни в право, «удобно» устроившись в углублении подушки, так что внимательно рассмотреть, где же он очутился, с первой попытки не удалось. Перед глазами маячил лишь девственно белый потолок, да часть побеленной стены.

Скосив немного глаза, Бажену Вячеславовичу удалось рассмотреть кусочек белоснежной наволочки, на которой он заметил какой-то фиолетовый оттиск. Скорее всего, это штемпель с название лечебницы, в которой он очнулся. Иначе, как объяснить сильный специфический запах лекарств и крови, а также слабый оттенок мочи и дерьма, который Трефилову, пусть и не без труда, но всё-таки удалось распознать.

Похоже, что он провалялся здесь куда дольше нескольких дней, если из-под него (а из-под кого же ещё?) выносили утку. Напрягая зрение, он постарался распознать, что пропечатано на штемпеле? И ему это удалось. Правда, никакой радости это знание не принесло, поскольку надпись была выполнена на немецком языке. Значит, Хорсту-таки удалось вывести его бессознательное тело в Германию.

Черт! Как же ему вернуться обратно в СССР, если он такой беспомощный. Навряд ли у него это получится, если немецкий профессор для того, чтобы получить информацию об изобретении «накопителя» пошел на смертоубийство.

Трефилов был убежден, что ни старший лейтенант госбезопасности Фролов, ни его водитель, не выжили в той страшной аварии с последующим расстрелом покорёженного автомобиля из автоматов. Даже он, находясь тогда в полубесознательном состоянии, видел во что превратились тела чекистов.

Слегка поведя