имела, с чем это может быть связано. Мы не ссорились, не было ни единого конфликта, но она словно… обиделась на меня за что-то. Перестала звать выпить вместе кофе на перерыве, про совместные вылазки куда-то на выходных вообще больше не заикалась. Да и смотрела на меня как-то странно, словно я задолжала ей огромную сумму и делаю вид, что ничего никогда не брала. Или парня ее отбила.

— Как дела? — спросила я первая, отловив ее внизу у автомата с различным печеньем, шоколадными батончиками и газированными напитками. — Ты совсем куда-то пропала, не видно тебя.

— Так первая сессия не за горами, не только студенты готовятся, — Олеся вытащила выпавшую плитку шоколада и снова посмотрела на меня тем самым странным взглядом, понять природу которого я никак не могла. — А ты как? Развлекаешься?

— Не поняла?

— Ну, может, парня какого подцепила себе.

— Да брось, какого парня, с нашим графиком я и не выхожу никуда.

— Ну это да… Впрочем, зачем далеко ходить… — снова как-то пренебрежительно прошлась по моей внешности с ног до головы. — Ну ладно, я побегу. Прости, выпить вместе кофе не предлагаю — тороплюсь. Увидемся.

Я проводила ее хмурым взглядом и решила, что еще одна подобная выходка, и я припру ее к стенке прямым вопросом — что не так. Не то чтобы я ужасно дорожила наметившейся когда-то дружбой, просто не люблю недосказанности.

Внезапно у меня зазвонил телефон, и взглянув на имя звонившего, я не сразу поняла, что именно чувствую. Что-то среднее между щемящей тоской, грустью и острым чувством вины. Все то, что я чувствовала всегда, когда звонила она.

Отойдя к окну, нажала «принять вызов».

— Привет, мам.

— Здравствуй. Я, наверное, невовремя, да? У тебя, наверное, урок…

— Лекция, мам, я в университете работаю, а не в школе.

— Да, да, конечно, именно так я и хотела сказать… — и немного помолчав: — Геля, а ты не могла бы приехать?

— Приехать?

Признаться, ее просьба сбила с толку и немало удивила.

Хоть мама и растила меня одна, и до моего отъезда в Питер мы проводили очень много времени вместе, в нашей маленькой двухкомнатной квартире, но мы никогда не были по-настоящему близки. Я никогда не делилась с ней сокровенным, мы не беседовали взахлеб обо всем на свете, да и огромной любви между нами, положа руку на сердце, не было. Может, потому что мама, и так по натуре своей излишне требовательная и малоэмоциональная, после ухода отца совсем растеряла остатки тепла и нежности. Она очень много вкладывала в мое воспитание: как правильно держать осанку, как стоит себя вести в обществе, учила культуре речи и всему остальному, что должна знать и уметь «настоящая женщина», но увы, делала это без материнской любви. Ну или намеренно это скрывала. Она крайне редко обнимала и целовала меня, практически никогда не хвалила и много критиковала, даже когда я закончила школу с золотой медалью, все равно нашла к чему придраться.

А уж когда узнала, что я влюбилась в Питере, да еще в кого… практически отреклась. Мы почти совсем перестали видеться и даже созваниваться, по ее инициативе. Ведь я ее «разочаровала».

Последний раз мы встречались весной, в марте, а созванивались два с половиной месяца назад.

Меня угнетало это — ведь единственный родной человек, но когда-то она незаслуженно наговорила мне столько неприятных слов, что до сих пор на душе оставался осадок, с которым я ничего не могла поделать.

И вот вдруг она внезапно зовет меня приехать. Сама…

— Что-то случилось, мам?

— В общем-то да… Видишь ли, ты же знаешь, что единственным мужчиной в нашей семье был твой дедушка, даже несмотря на преклонный возраст он до последних мгновений оставался в крепком уме, и я всегда обращалась к нему за помощью, а сейчас… — и вдруг замолчала.

Секунда, две, пять…

— А сейчас?.. — осторожно напомнила я, ощутив непонятную тревогу. — Ма-ам, ты тут? Что сейчас?

— Что сейчас?

— Ну, ты же сама только что рассказывала мне о дедушке, о том, что раньше ты полагалась на его поддержку, а сейчас… что?

— А… действительно, — и словно включилась: — Видишь ли, Геля, я в замешательстве и совершенно не знаю, что мне делать.

Я перехватила телефон поудобнее и закатила глаза.

— Пожалуйста, просто скажи — что произошло?

— Кажется, я случайно подарила нашу квартиру чужим людям и скоро меня выгонят из дома.

Я ощутила, как от лица отлила кровь.

— В каком это смысле — подарила? Как так вышло?

— Стыдно признаться, но… я сама не знаю.

Забив на уже остывающий стаканчик кофе, бросила все и озабоченно пошла в сторону деканата.

— Жди, вечером буду у тебя.

***

Забежав в деканат, я, коротко объяснив ситуацию, написала заявление, что на завтра беру вынужденный выходной. К счастью, никто не стал вставлять палки в колеса, но предупредили, что на решение проблем в меня есть только сутки.

— Я успею! — пообещала я, и, кое-как проведя три оставшиеся лекции, рванула к своей машине. А там, вцепившись в руль, буквально впала в ступор.

Тревога стальными тисками сжимала сердце, в голове крутился миллион мыслей.

В каком это смысле «подарила квартиру»? Как так произошло?

Может, ее обманули?

Представить, что мою маму кто-то обвел вокруг пальца было… несколько сложно. Она никогда не была слишком доверчивой, никого чужих близко не подпускала. У нас не было каких-то алчных родственников, которые позарились бы вдруг на не принадлежащие им метры.

Может, заявился мой беглый папаша и предъявил какие-то права?

Это было еще маловероятнее. Родители ни разу не общались после развода, кажется, мама даже не знает, где он сейчас. Да и вообще, квартира — подарок дедушки, и подарил он ее маме до того, как она вышла замуж.

Что тогда там могло произойти?

Я вдруг ощутила острейший укол вины. Я ужасная дочь! Да, моя мать человек с довольно сложным характером, но все-таки она мать, нужно было чаще звонить ей, пусть даже преодолевая себя.

Может, у нее стряслось что-то нехорошее и она просто молчит?

Раздался стук в окно, и я, вздрогнув, обернулась: по ту сторону стоял Бойко. Показав жестом «опусти стекло», в ожидании сложил на груди руки.

— Чего тебе, Свят? — устало спросила я, выполнив его просьбу.

— Ты меня, можно сказать, впервые так назвала. Чаще я просто Бойко.

— Прости, я очень спешу… Времени нет на любезности, — нажав на кнопку стеклоподъемника, собралась уже было повернуть ключ в замке зажигания, но он положил ладонь на ползущее вверх стекло:

— Что у тебя случилось?

— С