В любом случае, выход из города был один и путь в конечном итоге вел в одну точку — к главным воротам, но следовало определиться, какой дорогой к нему двигаться.

Вариант с тайным проходом показался всем более предпочтительным и безопасным, несмотря на то что на первый взгляд он вел отряд в противоположную сторону. Дворец располагался достаточно близко, и с той стороны доносилось меньше звуков боя.

Решение было принято, и все согласились направиться к дворцу, как вдруг Прекхард обратился ко всем:

«Здесь наши пути расходятся. Я не могу игнорировать зов долга. Я отправляюсь к своему легиону. Желаю вам выжить. Удачи», — произнес он с достоинством.

Алатар добродушно положил руку на плечо Прекхарда. «Я понимаю твои чувства и не смею возражать твоему решению. Что бы ты ни встретил там, что бы ни увидел, не позволяй смятению овладеть твоим духом. Ты знаешь, какой дорогой мы идем. В случае необходимости у тебя будет возможность снова воссоединиться с нами. Желаю тебе удачи, мой друг», — сказал Алатар.

«Удачи вам всем», — ответил Прекхард, запрокинув щит на спину. Рывком он умчался вперед по главной улице, скрывшись среди домов и направляясь к стану своего легиона. Остальные же продолжили путь по направлению в сторону дворца Великого хана.

§2. Прекхард павший легион

Прекхард мчался через захламленные улицы и переулки Стурлура, не зная усталости и не щадя сил. Его мысли были сосредоточены лишь на воинском долге перед своим вождем.

Саркагон Прекхард де Аро был опытным воином-харадрим, ветераном-легионером, который полностью посвятил свою жизнь служению вождю своего племени, Змею. Он был зрелым мужчиной с выдающейся выносливостью и крепким телосложением, способным выдержать множество ударов, прежде чем упадет без сил. Его стойкость многократно вдохновляла сослуживцев удерживать оборону, и его личный пример дважды сыграл решающую роль в сражениях во время военной кампании по объединению Харада.

Эта кампания, завершившаяся не так давно, была организована вождем племени Змея, Кхузаймахом. В результате вожди некогда разрозненных племен стали его вассалами, а сам Кхузаймах создал новый титул Великого Змея, фактически став Верховным вождем всего Харада. Однако сам Кхузаймах не стал полностью независимым правителем. Как и его предки, он верно держал клятву верности перед Темным Властелином Сауроном. С его одобрения, которое Кхузаймах добивался долгие годы, началась военная кампания по объединению земель южан.

Великий Змей Кхузаймах прославился как искусный полководец и дальновидный стратег, человек, всегда готовый к худшему. Его паранойя помогала удовлетворять амбиции, но в этот раз, возможно, сыграла с ним злую шутку.

Харадрим из Харада, степные вариаги из Кханда и истерлинги из земель Рун были союзниками, служа одному повелителю — Темному Властелину Саурону. Однако, обладая значительной автономией и относительной равной властью, они были равны друг перед другом, что могло порождать территориальные споры и локальные конфликты, решаемые на поле боя в том числе.

Именно из-за доли взаимного недоверия между правителями, каждый из них прибыл на совет, организованный Юватхой — Великим Ханом земель Кханда, со своей личной гвардией. Великий Змей Кхузаймах, помимо своих телохранителей — прославленной змеиной гвардии, явился в Стурлур с целым легионом ветеранов-харадрим, среди которых большую часть своей жизни служил Прекхард.

В соответствии со своей привычкой готовиться к худшему, Кхузаймах заранее разработал план действий на случай, если совет окажется лишь предлогом для того, чтобы соперники одолели его на чужой территории. По его логике, сам факт присутствия легионеров-ветеранов должен был удержать врагов, которых он видел по всюду, от попытки посягнуть на его безопасность.

План был прост: в случае подозрительной активности возле стана харадрим в выделенном для них квартале города должен был прозвучать боевой горн, служащий сигналом для общего сбора всех харадрим. Задачей легиона было воссоединение с их правителем. Если к тому времени он находился бы во дворце, они общим строем двинулись бы на выручку и при необходимости осадили бы сам дворец.

К сожалению, этот план оказался выгодным для одних и пагубным для самого Великого Змея. Боевой рог Харада, хорошо известный большинству местных жителей и посетителей Стурлура, раздался громко и четко в самый разгар только начинавшейся схватки между отрядами пиратов и черных нуменорцев, возглавляемых Агандауром. Неудивительно, что истерлинги первыми отреагировали воинственно, повернув оружие против южан.

Прекхард, настоящий ветеран, переживший множество сражений, впервые столкнулся с подобным хаосом в Стурлуре. Он привык сражаться на песчаных дюнах, засушливых холмах или равнинах, и только в крайних случаях — рядом с открытыми деревнями и поселениями. Теснота огромного города непривычно давила на него.

Трупы и кровь его не смущали, но то, что различные силы сражались между собой, вызывало недоумение. Он слышал и видел, как истерлинги сражались с местной стражей вариагов на улицах и крышах, повсюду… Банды умбарских пиратов разгуливали по городу, убивая как граждан, так и стражу вариагов, а также истерлингов. Некоторые его соотечественники, как и он сам, стремились объединиться с легионом любыми средствами.

Черных нуменорцев, с которыми ему пришлось столкнуться в таверне, он видел реже, но те, кто попадался ему на пути, не щадили никого, кроме пиратов. «Что же это творится? Откуда взялись эти пираты с темными латниками? Впрочем, какая мне разница. Нужно как можно скорее добраться до своих», — думал Прекхард. Даже сквозь пыль он ощущал запах крови. Горожане — мужчины, женщины, дети — лежали порубленные на земле за каждым поворотом, их трупы напоминали безжизненные куклы в мрачной игре судьбы. Этот кошмар заставил даже закаленное в горниле войны сердце Прекхарда сжаться несмотря на то, что он неоднократно становился причиной типичных ужасов войны.

Среди обломков зданий и торговых лавок тела были разбросаны по улицам. Взгляды их глаз, лишившихся света жизни, были наполнены ужасом и бессилием. Стражи вариагов — защитники Стурлура — лежали с открытыми глазами, чьи взоры теперь потускнели. Их тела были покрыты пылью и кровью, а руки тщетно тянулись к оружию, которое они уже не могли использовать. Разбросанные доспехи воинов поражали своим бесполезным блеском на фоне общей трагедии. Женщины и дети, лишенные защитников, стали жертвами беспощадного зверства. Их беззащитные фигуры, окруженные обломками разрушенных зданий, создавали апокалиптическую картину. Раны и порезы на их телах свидетельствовали о бесчестии и садизме тех, кто их нанес. Дети лежали рядом с игрушками, которые теперь казались чуждыми