проведённого во сне. Когда Korn отправились в наш второй тур, всё, что я мог делать — это спать. Поскольку автобус уже отъехал от моего дома, я пошёл сразу же в койку и заснул. Я всё ещё был под действием наркотиков, и хотя я вставал несколько раз, чтобы сходить в ванную, я проспал все три дня езды от Huntington Beach до New Orlean. Или возможно прошло пять дней езды. Я не знаю точно — я спал.

Прежде чем я уехал, Ребекка и я пообещали друг другу несколько вещей. Мы поклялись прекратить принимать наркотики, потому что мы знали, что они только всё осложняют и делают наше пребывание в разлуке более тяжёлым. Мы также пообещали остаться преданными друг другу, что совсем не характерно для большинства рок-звёзд. Или, если они обещают это, они, как правило, не собираются держать обещание.

К тому времени, когда мы добрались до Нового Орлеана, большая часть силы вернулась ко мне, и я решил сделать кое-что странное. Я позволил Fieldy подстричь мою голову на маленькие квадраты. Чтобы это было проще сделать, я высветлил эти квадраты, в результате чего моя голова стала похожа на футбольный мяч. Так что вместо простого прозвища «Head» все стали меня называть «Soccer Ball Head»[39].

В тот вечер, когда мы открывали выступление Bad Religion, у нас прошло всё не очень хорошо. Мы начали играть, и толпа уставилась на нас, всем своим видом словно говоря: «Какого чёрта эти парни играют на концерте старой панк-группы?» Они не понимали, что это у нас за звук такой и стиль. После этого шоу, мы провели две недели в пути с Sick of it All — другой панк-группой, которая действительно не соответствовала нашему стилю.

Правда, конечно, заключалась в том, что никто просто не знал, что это у нас за стиль — мы сильно отличались от всех остальных, кто когда-либо играл в тех местах или где-либо вообще. Путешествуя через юг, мы отыграли в одном магазине, в лесах Августа, штат Джорджия. У них не было туалетов, так что нам приходилось ходить в лес, чтобы справлять свои нужды.

В этот раз, наш тур был гораздо круче, чем я ожидал. Все группы, с которыми мы играли, притягивали к себе толпы сумасшедших парней, которые только и хотели, что развлекаться и устраивать вечеринки. А это было как раз тем, что хотели делать и мы. Пока тур продолжался, молва о наших выступлениях и нашей музыке начала быстро распространяться, и толпы стали более восприимчивы к нам. Каждый вечер мы зажигали, и люди любили нас.

Ребекка и я разговаривали почти каждый день, и эти разговоры были по настоящему клёвыми. Мы говорили об удочерении, говоря друг другу, что мы должны были так поступить и что ребёнку будет лучше с другими родителями, но мы оба знали, что этим самым мы разрушили себя. Я очень скучал по Ребекке. После того, что случилось, после первого опыта рождения ребёнка и после чувств, нахлынувших в результате этого, я стал гораздо более эмоционально привязан к Ребекке. Это было очень трагичное событие для нас обоих, и она была единственным человеком, с кем я мог поговорить об этом, так как я не думал, что кто-либо другой поймёт меня.

Когда тур Sick of it All закончился, Джефф и Питт отправили нас в тур вместе с Danzig и Marilyn Manson, что привело к нашему большому карьерному рывку. Но в том туре, все вещи и события были гораздо более тёмными. Честно говоря, это было просто какое-то сумасшествие. Было действительно много очень молодых, странно выглядящих, готичных девушек, шляющихся постоянно за кулисами. И некоторые из парней, из тех групп, занимались с ними извращённым групповым сексом, с кнутами и кожей. Они несколько раз приглашали нас посмотреть за их действиями в раздевалке, где происходили по настоящему дикие, сумасшедшие, извращённые, из ряда вон выходящие вещи, с которыми я никогда прежде не сталкивался в своей жизни.

Я помню один случай, когда перед показом, один из администраторов тура, по рациям попросил всех вернуться к автобусам, чтобы увидеть кое-что клёвое. Когда мы подошли, администратор мочился на одну девушку. По какой-то причине, им обоим было весело, и они смеялись, администратор и девушка. Но кроме них, никто действительно не думал, что это весело. Это было бессмысленно и глупо. Только тёмные, тёмные вещи.

Что касается выступлений, они были великолепными, и фанаты были ещё лучше, но, к сожалению, в том туре мы начали пить гораздо больше. Кроме того, кокаин стал неотъемлемой частью жизни для некоторых из нас, меня в том числе. В то время как метамфетамин был грязный и грубый, кокаин был гораздо чище. Так мы считали, по крайней мере. Это было частью всего нашего тура.

Не считая кокса, мы старались держаться подальше от всяких сумасшедших вещей, происходящих около нас. Я думаю, что большинство этих вещей были чересчур плохими для большинства из Korn, но один из нас (я не буду говорить кто) всё же присоединялся один или два раза к различным действиям. К счастью, это было самое большое, на что он пошёл. Однако, большинство из тех вещей, которые я видел в том туре, совсем не были часть моей детской мечты стать рок-звездой.

Возвращаясь к Huntington Beach, должен сказать, что и для Ребекки многие вещи становились более тёмными тоже. Она снова начала принимать метамфетамин и я волновался за неё. Она говорила мне, будто не принимает его, но я то знал лучше. Я могу сказать о том, какие сумасшедшие поступки она вытворяла. Она несколько раз прилетала ко мне и начинала снова нападать на меня физически. Однажды вечером, в тур-автобусе, я действительно сильно схватил её за руку, и она ударила меня кулаком в нос. Кровь хлынула и я отскочил к своей койке, чтобы никто из группы не заметил произошедшего. Я не хотел начинать большую сцену. Ребекка чувствовала себя ужасно из-за этого инцидента и плакала почти весь день тогда.

У меня не было никогда прежде физически жестоких взаимоотношений; возможно, с наркотиком, всё случалось в первый раз. Не было такого, чтобы насилие было постоянно, но оно случалось. Обычно, Ребекка кричала и вопила на меня что-нибудь вроде «Как ты мог позволить мне отдать своего ребёнка?» Глубоко внутри, она знала, что это было правильное решение для ребёнка, но, к сожалению, наркотики омрачали её сознание и делали правду для неё более жестокой. Конечно,