– Точно? А мне кажется – хочешь. Раз сама нарываешься на неприятности. Тогда стоит тебя отдать для начала моему водителю и полюбоваться, как он тобой попользуется? Прямо сейчас? Или, может, приказать, чтобы мои люди навестили твою чудесную маму? Может тогда до тебя дойдет смысл моих слов?

– Пожалуйста… я ведь не хотела ничего плохого… – зубы стучали от ужаса и я умоляюще смотрела на мужчину.

Зверь сделал шаг назад, смерил меня презрительным взглядом и холодно приказал:

– На колени.

– Дамир…

– На колени, я сказал.

Дрожа всем телом, я опустилась на холодный бетонный пол, пытаясь сдержать рыдания, чтобы еще сильнее не разозлить мужчину. Я боялась его такого, боялась так, что внутри все в тугой узел скручивалось.

– Продолжишь не слушаться и бегать дальше?

– Н-нет. Нет, обещаю.

Дамир смотрел на меня пробирающим до костей взглядом и молчал. А потом криво улыбнулся и выразительно кивнул на ширинку.

– Попробуй доказать.

– Я… н-никогда… – пересохшими губами прошептала я.

– Не брала в рот? – вздернул равнодушно бровь Дамир, – Я в курсе. Но ты уж постарайся, детка. Соси так, будто от этого зависит твоя жизнь, – он провел обманчиво-ласкающим движением по волосам, а через секунду потянул их вниз и глядя прямо в глаза, весомо произнес, – Потому что так и есть.

Он не шутил. Прямо сейчас он не шутил. До этого Зверь казался мне даже адекватным мужчиной, а сейчас показал свое настоящее лицо. Холодная скала, бандит, который держит в страхе не один город и решает, кто сегодня останется жить, а кто… нет. Слезы полились градом и дрожащими пальцами я взялась за язычок молнии.

– Н-не могу. Я н-не могу… – понимая, что сейчас только еще больше разозлю мужчину, тихо заплакала я.

– Хорошо, – неожиданно покладисто согласился Зверь.

А после рывком поднял меня на ноги. Я зашаталась, потерянная, и едва не упала, но он развернул меня спиной к себе и ткнул между лопаток, вынуждая согнуться. Успела только опереться руками о подоконник, иначе просто ударилась лбом об него. Дамир взял меня резко, не жалея и не заботясь о том, что мне больно. Сдвинул белье в сторону и одним движением заполнил до остатка, вынуждая вскрикнуть от разрывающего ощущения наполненности.

– Веди себя тихо, если не хочешь собрать зрителей, – посоветовал он.

Не было ни нежности, ни тех приятных ощущений, что я испытала с ним даже в первый раз. И не могло быть. Сейчас Зверь просто имел меня, показывая, кто здесь хозяин. Показывая, что я его вещь, что я принадлежу ему, и где мое место. Я терпела, сжав зубы и зажмурившись. Не хотела ни видеть его отражения в стекле, и уж тем более не хотела, чтобы кто-то из соседей услышал, что происходит прямо у них за дверями.

Не сразу поняла, когда все кончилось. Только ощутила, как чужие руки оправляют на мне одежду.

– Хочешь, чтобы каждый раз было вот так? – тихо спросил Зверь, разворачивая меня к себе.

Я смотрела вниз, не могла даже взгляда поднять на него. На душе было отвратительно, мерзко. И страшно. Он может сделать со мной, что угодно. В любой момент. Отрицательно покачала головой и дернулась, когда Дамир протянул ко мне ладонь и провел пальцем по щеке, стирая слезы.

– Идем. Дома приведешь себя в порядок, – сказал он уже мягко, – сама сможешь идти?

Как не хотелось вцепиться в него, ударить, исцарапать, я помотала головой вместо ответа. Вряд ли смогу сейчас шагать по лестнице сама.

Дамир осторожно обнял меня за талию, оправил одежду. Вниз он меня практически нес, сил идти не осталось. Хорошо, что и в подъезде, и на улице, и в машине было темно, и он не видел, что я беззвучно плачу. Я отодвинулась в дальнюю часть салона и отвернулась к окну, благодаря всех богов, что Зверь не трогает меня и не пытается заговорить.

Только сейчас я осознала, что дом Дамира отныне стал для меня тюрьмой, а он сам – тюремщиком. Для него я просто развлечение, не больше. Надоем – и он отдаст меня своей охране, как и угрожал сегодня. Или вообще “навестит маму”.

Я торопливо стягивала с себя платье в ванной, чтобы отмыться от пережитого позора, когда со звоном что-то выпало из кармана и покатилось по кафелю. Нагнувшись, я подняла крохотную стеклянную баночку. Ту самую, что отказалась брать у Жанны всего несколько часов назад. Видимо, уходя, она тайком сунула препарат в карман, когда специально толкнула меня.

В этот момент слезы высохли и я перестала плакать.

Потому что пришел мой черед отвечать.