Вся веселость герцогини в момент испарилась.

— Не смейте так шутить!

В холл вышел герцог — тоже с коктейлем и с привычной сигаретой в руках. Брат похлопал его по спине.

— Берти! Как поживаешь, Бригадир?

От крепкого удара герцог зашелся кашлем.

— П-п-прекрати т-т-так м-м-меня называть!

— Отчего же? — шутливо спросил принц. — Папа мне все уши прожужжал о каком-то там профсоюзе, который ты почтил визитом.

— О-о-объединенный п-п-профсоюз м-м-машиностроителей, — уточнил герцог. — У него т-т-тысяча восемьсот отделений и с-с-выш-ш-ш… Черт!..

— Свыше трехсот двадцати тысяч членов! — быстро закончила за него супруга.

Но принц, казалось, совсем ее не слушал. Он окинул взглядом холл.

— До чего же уютное у вас гнездышко. Я бы тоже такое хотел, — задумчиво и печально признался он. — Везунчик ты, Берти, вот что я тебе скажу.

«Сколько же в нем этой нелепой жалости к себе!» — подумала Мэрион. Вдруг принц вскинул голову, и она в страхе отскочила от лестницы. Неужели ее заметили?!

— А где мои любимые девочки? — звучно крикнул он своим высоким голосом. Позабыв об апатии, он взбежал по ступенькам с такой прытью, что Мэрион не успела спрятаться. Когда он заметил ее, она от неожиданности так и застыла на месте, испуганно уставившись в его сияющие, точно солнце, голубые глаза.

— Ну и ну! Кто это у нас здесь? — спросил он.

Мэрион в момент утратила дар речи. Казалось, собственный язык больше ей не повиновался. Вблизи принц оказался стройным и хрупким, а в его глазах читались скука и печаль.

— А, это Кроуфи, — сообщила герцогиня, наконец нагнав деверя. От бега по ступенькам она слегка запыхалась, но по-прежнему крепко сжимала в руках коктейль. — Наша новая гувернантка, — уточнила она, насмешливо глядя на Мэрион.

— Значит, гувернантка, — повторил принц, окинув ее взглядом. — Вы в литературе что-нибудь понимаете?

— Немного, сэр.

Он нырнул в карман своего клетчатого костюма.

— Леди Десборо подарила мне сегодня вот эту симпатичную книжечку. Вы о ней слышали?

Мэрион подняла взгляд и прочла на обложке название: «Джейн Эйр». Он что, шутит?

Но не успела она проверить свою догадку, как тишину прорезали детские крики. Две маленькие фигурки выскочили из детской — одна бежала, а вторая ползла на четвереньках. Миссис Найт проворно спешила следом.

Мэрион скользнула к себе в комнату. Письмо к матушке так и лежало на столе. Она взяла перьевую ручку, сняла с нее колпачок и стала торопливо дополнять свое послание рассказом о принце Уэльском. Стоило ей облечь эту историю в слова, и на душе почему-то стало гораздо легче. Болезненный узел злости и изумления, затянувшийся в груди, заметно ослабел.

А потом она описала еще несколько своих впечатлений: рассказала о битве подушками, о прополке сада, о знакомстве с королем и королевой. Пересказала слова миссис Найт о демонстрации и подземке. К концу письма к Мэрион начала возвращаться былая беспечность. Заклеивала конверт она уже с улыбкой. Теперь-то матушке точно найдется пища для размышлений!

Глава четырнадцатая

Недели шли, и заведенного порядка вещей ничто не нарушало. Выходные проходили в Роял-Лодж за садоводством и играми в Маленьком домике, в котором теперь трудами принцессы всегда царила безупречная чистота. А будние дни семейство проводило на Пикадилли, где Мэрион исправно занималась с Елизаветой, если им только никто не мешал, а еще много играла с ней в саду — и, надо сказать, скоро у девочки и впрямь заметно прибавилось проворства, к несказанной радости гувернантки.

Теперь принцесса почти не пропускала мячи и с завидной ловкостью прыгала через скакалку, привязанную одним концом к дереву. А уж когда они играли в классики, Елизавета прыгала по квадратам с изяществом танцора, умело отплясывающего шотландский народный танец.

Одежды для игр и прогулок у нее так и не появилось. Мэрион попыталась было обговорить это с герцогиней, но та отправила ее к миссис Найт, которая в свою очередь велела обратиться к герцогине. И так продолжалось снова и снова, хотя пыльные кусты за домом на Пикадилли раз за разом оставляли черные полосы и пятна на кружеве и шифоне, и каждый раз принцесса, окинув грязь печальным взглядом, восклицала: «Что же теперь Аллах скажет?!»

«Пусть говорит, что хочет», — думала Мэрион. Уже совсем скоро это будет не ее забота. И все-таки прощаться с Елизаветой, к которой она успела привязаться, будет совсем не просто — девушка уже понимала это.

«Сегодня она попросила звать ее „Лилибет“, — поделилась она с матушкой в письме. — Сказала, что вся родня ее так зовет. Приятно чувствовать себя частью семьи! Я буду по ней скучать, когда вернусь домой».

Но назначенный месяц истек, а никто ей не напомнил об отъезде.

Прошло еще две недели, прежде чем Мэрион наконец поняла, что задавать вопросы ей придется самой. В один из выходных дней она заглянула в кабинет к герцогине. Ее взору предстала восьмиугольная комната, уставленная столами со стопками книг и обитая деревом. На стенах висели огромные портреты. Тут царил уют, а воздух был пропитан стойким ароматом цветов. В вазах стояли и привычные розы, и нежно-голубые гортензии с ярко-оранжевыми крокосмиями. Удобные кресла, обитые ситцем с цветочным рисунком, стояли на мягком коричневом ковре, а в камине из зеленого мрамора мирно потрескивал огонь.

В дальнем углу кабинета, у высокого окна, задернутого розовыми шторами, возвышался большой стол красного дерева, уставленный фотографиями и всякими безделушками.

— Кроуфи! — вскинув голову, воскликнула герцогиня. На ее коже цвета слоновой кости плясали отсветы от лампы с абажуром, украшенным бахромой. — Вы хотели со мной поговорить?

Мэрион в нерешительности остановилась. Стройная, уверенная речь, которую она тщательно отрепетировала у себя в комнате, точно стерлась из памяти. Казалось, женщина за столом властвует над всем, что происходит в этом кабинете, и все силы стекаются к ней. «Немудрено, — подумала Мэрион. — Герцогиня здесь полноправная хозяйка, а мне пора уезжать».

— Дело в том, что… — несмело начала она.

Женщина за столом грациозно склонила голову.

— Так в чем же?

Мэрион уставилась на свои руки и нервно переплела пальцы.

— Мы с вами договаривались, что я проведу здесь месяц, мэм. Так вот, он закончился.

— В самом деле?

— Да, мэм. И я… — Тут Мэрион снова запнулась.

Слова о возвращении в Шотландию, к своему истинному призванию, так и не сорвались с губ. Голубые глаза властно пригвоздили ее к месту, и она не в силах была шевельнуться.

— Разумеется, вы должны у нас остаться, — мягко произнесла герцогиня, точно этот вопрос уже давно улажен, а его решение настолько очевидно, что не нуждается в обсуждении.

— Но мэм… послушайте…

Телефон, стоявший