Шрифт:
Закладка:
Возможно, следовало бы сначала поговорить с Гулей. Но Булат… а, надо сказать откровенно — Булат трусил. После всего, что он с ней сделал… после того, как она бросила ему «Ничего не надо» и ушла, гордо задрав нос… Они обязательно поговорят. Но любые переговоры лучше начинать с самой выгодной позиции. Булат решил заручиться самым крупным козырем — согласием отца Гульнары.
Только забыл о том, что этот человек видит все и всех насквозь.
— Я прошу у вас руки вашей дочери, — не смог придумать ничего нового Булат. — Так принято. Спрашивать согласия отца.
Ватаев молча смотрел на Булата. Его лицо по-прежнему не выражало никаких эмоций. Но Булат был уверен, что там, за непроницаемым фасадом — острая и быстрая работа ума. И эмоции. Много. Только непонятно, каких.
— А что думает по этому поводу Гульнара? — наконец, обронил Ватаев.
Как мы интересно заговорили. А ведь тогда, в Сочи, согласие дочери, ее мнение, вас не очень волновало. Интересный вы человек, Марат Хасанович.
— Я думаю, она испытывает ко мне симпатию, — начал Булат осторожно. — И если вы… — Ватаев молчал с непроницаемым лицом, и Булат вдруг резко сменил тему: — Марат Хасанович, вы же мне тогда, в Сочи, прямым текстом предлагали жениться на Гульнаре!
— А вы, Булат Альтаирович, тогда, в Сочи, не демонстрировали ни малейшего желания это делать.
Черт. Так и знал. От Ватева не укроется ничего. Надо было все-таки сначала попробовать поговорить с Гулей. А сейчас что ему сказать? Говорить про случившуюся близость нельзя. Рассказывать о внезапно вспыхнувшей любви — глупо. А что в этой нелепой ситуации не глупо?!
— Впрочем, — неожиданно продолжил Ватаев, — решать в этом вопросе будет Гульнара.
То есть, за эти несколько насыщенных недель в семье Ватаевых сменился политический режим, и теперь у них демократия?! Пока Булат переваривал слова Ватева, тот кивнул еще раз на кофе, пейте, дескать, уважаемый Булат Альтаирович, взял смартфон и поднес к уху.
— Гуля, ты еще не уехала из офиса? Зайди ко мне, пожалуйста.
А вот это — точно с-с-с-снукер.
И как Булат забыл, что Гуля работает здесь же, в «Балашовском»?!
В полной тишине Булат в несколько глотков допил кофе. А потом дверь открылась, и в кабинет своего отца вошла Гульнара Ватаева.
Она была снова в платье. Ей очень идут платья. Это было светло-серое, из струящейся ткани, довольно скромное. Но Булат же знает, какая она там, под этим платьем.
Гуля замерла на пороге. До отцовского покер-фейса ей было далеко, и на ее лице промелькнула целая палитра эмоций. Превалировало удивление. Но еще Булату показалась, что мелькнула радость. И что-то еще.
Гуля нахмурилась, перевела взгляд на отца и мягко шагнула за порог. Булат почему-то вдруг обратил внимание, что на ногах у нее нет каблуков. Вместо них — черные шлепанцы из кожи, с закрытым носком и без пятки. Как-то они называется по-умному. Похожи на восточные туфли. Походка в такой обуви у Гульнары была совсем другой. Более волнующей.
Гуля закрыла за собой дверь.
— Отец?
Булат еще успел удивиться этому почти официальному тону, как Ватев ему вломил.
— Вот, молодой человек свататься изволит. Что думаешь, дочь?
— Ну и правильно. Обрюхатил — пусть женится.
А теперь ему вломила еще и Ватаева. Впрочем, Гульнара нокаутировала не только Булата, отца тоже.
* * *
— Гуля, подожди меня!
Она летела по коридору, и Булату пришлось почти бежать за ней. Догнал и схватил за руку.
— Гульнара!
— Что, ты опять мне не веришь?! Опять думаешь, что я вру?! Справка будет через несколько дней!
— Не в этом делом! — Булат рявкнул. А потом выдохнул. Так, ему надо успокоиться. Ему, именно ему. — Нам надо поговорить!
— А что же ты не захотел поговорить со мной, прежде чем приходить к отцу?!
Булат выдал еще одну порцию размеренных вдохов и выдохов. Они вляпались на максималках. И теперь надо точно выдохнуть и поговорить.
— Гуля… — он плотнее переплел их пальцы. — Пойдем.
— Куда?
— Куда-нибудь в спокойное место. В кофейню. Сядем, выпьем кофе или чаю и поговорим.
— Хорошо, — выдохнула Гульнара. А потом вдруг всхлипнула. — Что же я натворила…
Натворили мы, положим, оба. Булат с каким-то извращенным удовольствием вспомнил лицо Ватаева. Дочь смогла выбить этот покер-фейс с лица уважаемого начбеза. У Марата Хасановича даже рот приоткрылся от слов Гульнары. А потом Ватаев рот все же закрыл и медленно произнес:
— Значит, свадьбе быть.
А Гуля что-то фыркнула, резко развернулась — только волосы мелькнули — и исчезла за дверью. Булат после секундного замешательства бросился за ней. И теперь вот они стоят посредине лифтового холла.
— Пойдем, — Булат плотнее сжал ее теплую чуть влажную ладонь. — Все хорошо.
Гуля еще раз всхлипнула и будто качнулась. Может, ему это показалось даже. Но рука сама разжала пальцы, выпустила девичью ладонь для того, чтобы обнять девушку за плечи. А Гуля к нему неожиданно прижалась. Так они и пошли к лифту. Прежде чем зайти в лифт, Булат зачем-то повернул голову. И увидел, что на них смотрит стоящая метрах в десяти высокая темноволосая женщина.
Глава 6
Первым попавшимся им заведением был небольшой ресторанчик паназиатской кухни. Туда они и завернули.
Булат пил зеленый чай и наблюдал, как Гульнара ловко расправляется с помощью палочек с сетом из двенадцати роллов.
Проголодалась? Нервничает? Или… в самом деле беременна?
Булат осознал, что уже ничему не удивляется. Это раз. А два — ему не на что жаловаться. Потому что он получил согласие. Булат хотел получить руку Гульнары? Он ее только что получил. Правда, как говорится, и полцарства в придачу.
Пиликнул телефон. Булат специально освободил себе всю первую половину дня, но мало ли… Это пришло сообщение от Ватаева.
Марат Ватаев: За мою дочь отвечаешь головой.
С тестем Булату, конечно, повезло. Как утопленнику.
Булат Темирбаев: Разумеется.
Негромко стукнули отложенные в сторону палочки.
— Наверное, у тебя есть вопросы?
— Есть.
Гульнара протянула руку, взяла чайник и налила себе чаю.
— Спрашивай.
— Какой месяц тебе нравится для бракосочетания?
— То есть, на счет свадьбы — ты это серьезно?
— А ты на счет беременности?
Они замолчали, глядя друг на друга. Булат смотрел на девушку напротив, на высокие точеные скулы, на темные волосы, на мягкие губы без помады. Смотрел в глаза, затененные длинными ресницами. И говорил себе: «Это моя будущая жена. Это мать моего будущего ребенка».
Булат не был готов к появлению таких
