Мамал, который поощрял своего хозяина, доставляя ему книги пророчеств о будущих императорах. Для Мамала император приказал сложить огромный костер посреди сфендона – изогнутого конца Ипподрома, который служил театром. Вокруг него он поставил людей с длинными пиками, которые загоняли несчастную жертву в пламя до тех пор, пока тот не упал замертво. Его книги были сожжены вместе с ним. Городские жители, которых хотел развлечь Андроник, были тронуты до слез жестоким зрелищем, и шаткий авторитет императора не укрепился, как он рассчитывал.

Константин Макродука, Андроник Дука и Алексей протостратор были приверженцами власти; и революция не закончила пожирать своих детей. Константин Трипсих был одним из доверенных лиц Андроника при подготовке убийства Марии-Зены и Алексея II, и Никита Хониат утверждает, что в своем рвении быть полезным императору с Трипсихом соперничал только Стефан Агиохристофорит. Трипсих погиб из-за переданной императору завистливым соперником случайно сказанной фразы о том, что Иоанн (выбранный императором любимый сын Андроника) будет всего лишь шутом, когда придет к власти. За эту фразу Трипсих был ослеплен и брошен в тюрьму по приказу Андроника, пережив, по словам Никиты Хониата, пытки, на которые он сам до этого обрекал многих других людей.

В 1185 г. популярность Андроника пошла на убыль, а опасность со стороны варягов приблизилась; и орган, состоявший из руководящих общественных деятелей в Константинополе, под названием сенат периодически мог оказывать сопротивление и изменять волю императора. Георгий Дисипат, чтец в Святой Софии, высказался против Андроника, заявив, что тому доставляет удовольствие лишь насаживать людей на вертел и преподносить их, жаренных на углях, своей жене. Дисипат чуть было не пострадал именно так, как он описал, «будучи поданным уж и не знаю на каком блюде», по словам Никиты Хониата, «но уж точно на огромном», когда вмешался его тесть Лев Монастериот. И хотя толпа чуть не убила Монастеориота за смелость поставить под сомнение выселение Марии-Зены из дворца, он сохранил за собой значимое положение. Теперь ему удалось сформировать мнение сенаторов в отношении Дисипата. Слухи о захвате сицилийцами Дураццо (в настоящее время Дуррес в Албании. – Пер.) уже тревожили общественность, и поэтому Андроник сдержал себя, и Дисипат провел оставшиеся месяцы его правления в тюрьме, молясь о том, чтобы о нем забыли.

В то время как именно преследование Андроником представителей высшего класса и его насильственные действия запечатлелись в умах современников, его конструктивные усилия по реформированию системы управления Комнинов производили впечатление на тех, кто мог их оценить. В частности, Никита Хониат как представитель чиновничества в какой-то период правления Андроника рисует картину идиллического процветания в провинциях, являющуюся контрастом кровавым деяниям императора в столице. Однако он предоставляет очень немного конкретных данных для подкрепления своих утверждений. Прежде чем анализировать размах этих изменений, мы должны изучить его управленческий аппарат, так как его выбор должностных лиц не только обусловливал успех или неуспех его реформ, но и указывает на истинность его притязаний на то, чтобы называться реформатором.

В первую очередь поражает то, что Андроник безо всяких сомнений использовал представителей знати до тех пор, пока они оставались ему верными. Среди самых близких к нему людей были: Константин Макродука, женатый на сестре его любимой Феодоры Комнины, и Андроник Дука – сумасбродный молодой человек, который ценил предоставленную ему свободу своих желаний. Незаконнорожденный сын Мануила Алексей протостатор тоже пользовался доверием Андроника. Все трое принадлежали к высшей знати, близко связанной с троном. Для командования армией полностью годились только аристократы. Среди них, хотя Андроник Лапард и выступил против него после смерти Алексея II, Алексей Врана верно служил новому режиму до конца. Когда Андроник собрал войска для отражения норманнского вторжения в 1185 г., он принял решение разделить командование (вероятно, чтобы ни один полководец не имел возможность восстать против него). Четыре из тогдашних семи назначенных полководцев были представителями знати: его собственный сын Иоанн, Андроник Палеолог, Мануил Камица и Алексей Врана.

Известные правители провинций при Андронике были выходцами почти в той же пропорции из высшего класса. Во время войны с норманнами он отправил из дунайских провинций в Дураццо своего зятя Романа, неутолимая жадность которого лишала жителей желания защищать город от нападавших. Для командования там войсками он послал талантливого офицера Иоанна Врану, а для управления Фессалониками – Давида Комнина – представителя неизвестной ветви императорского рода, который обоснованно боялся императора больше, чем норманнов. Возможно, он скорее предал бы Фессалоники, чем снова попал бы в руки императора. Андроник не подвергал осуждению всю знать, а использовал тех ее представителей, которые подходили для его целей и были готовы служить ему. Имеющиеся свидетельства наводят на мысль о том, что он пострадал от своих решений чуть больше, чем извлек пользы.

Когда Андроник шел из Понта в Константинополь, он призывал к новой централизации управления империей; власть, отнятую у провинциальных магнатов, следовало вернуть императору и его доверенным лицам – профессиональным чиновникам. Поэтому неудивительно, что значительная часть этого класса была среди преданных ему сторонников нового режима. Главной фигурой администрации, по-видимому, был хартуларий Феодор Хумн, на жадность которого позднее жаловались пизанцы и который однажды наложил вето на крупную реформу из соображений экономии. Тем не менее в войне с норманнами он проявил себя как самый храбрый полководец Андроника. Среди важных «унаследованных» от времен правления Мануила людей был императорский секретарь Михаил Агиофеодорит, который пользовался доверием Андроника до самой его смерти. Феодор Маврозом с Пелопоннеса заработал себе репутацию исключительным рвением на императорской службе, а севаст Иоанн Маврозом (вероятно, родственник Теодора) привел армию из Пелопоннеса для снятия осады с Фессалоник. Димитрий Торник, судья при Андронике, принадлежал к известной семье чиновников. Михаил Аплухир – член семьи, служившей Мануилу, был одним из прислужников Андроника, если верить Евстафию Солунскому. Аплухир оставил после себя поэму-диалог, написанную в традициях Иоанна Цеца (византийский филолог, плодовитый комментатор античных авторов. – Пер.). В начале 1186 г. Михаил Хониат написал Феодору или Феодосию Мацуку, бывшему секретарю Мануила, что, работая у Андроника, тот исполнял роль старозаветного пророка, служа Господу и смягчая кровожадного тирана. Роль Льва Монастериота в качестве судьи и председателя сената уже была упомянута. Константин Трипсих гетериарх, который сыграл свою роль в убийствах императрицы-матери и императора, видимо, принадлежал к роду имперских служащих; двое правителей Эллады при Андронике – Никифор Просух и Димитрий Дримис (которым Михаил Хониат адресовал свои речи) – тоже родом из этого же класса. И наконец, сам Никита Хониат какое-то время служил тирану.

«Новых людей», которых Андроник ввел во власть в годы своего правления, было на самом деле гораздо меньше, чем профессиональных