– Это любимая закуска Ивана Христофоровича, – пояснила Елена Константиновна. – Он называет её а-ля Меншиков.

– Основатель Ораниенбаума любил это блюдо, но справедливости ради следует сказать, что оно было известно в России ещё раньше. Солёные лимоны всегда подавали вместе с жарким. Чаще всего они соседствовали с жареными рябчиками. В нашем случае – с пуляркой.

– Надо же, – улыбнулся студент, – я сейчас как раз читаю книгу о светлейшем князе. Очень интересная личность и спорная.

– Интересно услышать о нём ваше мнение, – проговорил Папасов.

– Я бы разделил поступки Александра Даниловича на два периода: один – во время жизни Великого преобразователя, другой – после его смерти. Когда князь находился рядом с императором, то это был ярый государственник и храбрый военачальник, а уже во времена царствования Екатерины I и Петра II Меншиков превратился в нувориша, замахнувшегося на царский трон через планируемый брак дочери и совсем юного государя. Но как бы мы ни относились к нему, бесспорно одно: светлейший князь – сильная личность, заслуживающая уважения. Чего только стоит его мужественное принятие известия о ссылке в Сибирь и конфискации всего имущества, включая одежду? А кончина в дороге жены? Смерть старшей дочери в Берёзове?

– Стало быть, в целом вы относитесь к нему положительно?

– Большей частью – да. Не стоит забывать, что он и жизнью рисковал, принимая участие во взятии крепости Орешек, в морской битве со шведами в устье Невы, в сражениях под Калишем, при Лесной и во время Полтавской битвы, где князь руководил правым флангом русской армии. Да и столицу на болоте строил он, а не Пётр. Государь лишь раздавал поручения своим подданным. И главный из них – Александр Данилович Меншиков. Без такого сподвижника Пётр едва ли стал бы Великим.

– Прекрасная характеристика. Я с ней полностью согласен, – широко улыбнувшись, выговорил Папасов. – Прошу вас пройти в мой кабинет. Есть у меня надобность в келейном разговоре. И портсигар не забудьте. Пожалуй, я угощусь вашей папироской.

– Милый, зачем ты вредишь своему здоровью? – ангельским голоском пропела супруга. – Хочешь сделать меня вдовой?

– Не волнуйся, дорогая. Небольшая встряска организму тоже нужна. Кстати, «молодая, богатая и неотразимая вдова» – звучит заманчиво. Если бы я услышал, что о ком-то так говорят, я бы обязательно захотел взглянуть на сей драгоценный камушек в женском обличье, – игривым тоном проворковал супруг.

– Простите, Клим Пантелеевич, а как продвигается ваш поиск злоумышленника? – осведомился управляющий. – Именно с этой целью вы отправились сегодня в Кронштадт?

– Как я и предполагал, обратный адрес, указанный на посылке, вымышленный.

– А какие будут ваши дальнейшие действия по поиску злоумышленника?

– Пока, к сожалению, не знаю. Не было времени всё хорошенько обдумать. Я ведь прибыл в Ораниенбаум только двадцать четвёртого, а сегодня – двадцать шестое.

– Да! – воскликнула Ксения. – А сколько всего случилось за два дня! Забастовка, страшная посылка, дурацкий гроб, фабрика в огне!

– Клим Пантелеевич за эти дни успел не только тебя спасти, – глядя на Ксению, вымолвила Елена Константиновна, – но старушку из неволи вызволить и даже пожар потушить!

– Вот поэтому мы и пройдёмся до моего кабинета, – выговорил Папасов и поднялся.

Они покинули китайскую беседку и неторопливо прогуливались по дорожкам, посыпанным битым кирпичом. Вдоль неё стояли скульптуры в греческом стиле. Их было около десятка. Около одной из них – греческой богини плодородия Деметры, студент невольно остановился, любуясь красотой линий.

– Нравится? – спросил управляющий.

– Потрясающая работа.

– Открою вам секрет: все скульптуры – деревянные. Просто они покрыты специальной краской, имитирующей мрамор. Дотроньтесь рукой – вы всё поймёте. Дерево тёплое.

– Действительно, – убедился Ардашев.

– У Меншикова в парке тоже было немало подобных статуй и не только деревянных, но также из свинца. Из-за того что они были вызолочены, скульптуры казались золотыми.

Вскоре собеседники достигли дома.

Кабинет по замыслу хозяина дачи должен был произвести впечатление на любого, кто в него входил. В нём всё дышало роскошью и элитарностью. Каждый предмет обращал на себя внимание независимо от предназначения. И неважно, был ли это куп-папье[44] из слоновой кости, отделанный золотом, или массивный письменный прибор из змеевика, украшенный серебром. Даже небольшие счёты и те были выполнены из чёрного агата и всё той же слоновой кости. Тут же стоял дорогой «Ремингтон». Задержав взгляд на пишущей машинке, Ардашев так и не пришёл к выводу, кто же на ней печатает.

– «Ремингтон» – бесполезное приобретение, – будто читая мысли студента, вымолвил предприниматель. – Зря купил. Печатать некому. Надо было секретаря из Казани привезти. Распоряжусь оттащить машинку на суконную фабрику. Там она будет нужнее.

Клим кивнул понимающе и посмотрел по сторонам. Книги в дорогих переплётах теснили друг друга на книжных полках под стеклом. В основном это были собрания сочинений великих писателей, каталоги, географические атласы, справочники и словари – непременные спутники любого образованного человека. Вдруг он заметил фотографическую картину в рамке, висевшую над креслом хозяина кабинета.

– Узнаю родной город. Тифлисские ворота – самое начало Николаевского проспекта. И всё в цвете! Никогда раньше не видел.

– Родственники прислали в Казань открытое письмо[45] с этим видом. А в прошлом году я отдал его в одну фотомастерскую на Воскресенской, попросил увеличить и, если можно, отретушировать цветом. Мне кажется, они неплохо справились. Вот я и прихватил её сюда, чтобы не забывать о родных пенатах… Только я позвал вас по другому поводу. – Папасов вынул из ящика коробочку из чёрного бархата. Открыв её, он протянул Ардашеву золотой перстень.

– Узнаёте? – спросил он.

Студент покачал головой.

– Видите две буквы – «А» и «М»?

– Да.

– Знаете, что они означают?

– Нет.

– Александр Меншиков. Это перстень светлейшего князя. Я выкупил эту красоту у одного коллекционера.

– Но ведь всё его имущество было конфисковано в доход государства, разве нет? – усомнился Ардашев.

– Кое-что, думаю, князь сумел и утаить. Насчёт перстня не сомневайтесь. О том, что он принадлежал первейшему сподвижнику Петра I, у меня есть доказательство – заключение экспертного совета. В его составе уважаемые профессора и музейщики. – Он протянул лист с каким-то текстом. – Можете убедиться. Я не держу дорогих безделиц. Отдаю предпочтение только раритетам.

– Да, вы правы, – читая бумагу, согласился студент.

– Но теперь он ваш. Я его вам дарю.

– Ну что вы? Нет-нет. Об этом не может быть и речи…

– Помилуйте, Клим Пантелеевич, вы не можете отказаться от подарка. Во-первых, вы спасли мою дочь от пьяной толпы, а во-вторых, не дали сгореть фабрике. Ежели не хотите получить подарок, так считайте