Кто-то одарил меня молчаливым жестом божественного благословения, судя по всему, заранее похоронив.

Десятки пар глаз сверлили меня с хорошо считываемым посылом — ты что, бессмертная?

И, хотя время для честности было неподходящее, мне хотелось сказать — да, да очень может быть, понятно?

Так что боялась я еще какого-то там малолетнего позера.

— Ты что-то сказала? — безо всякой вежливости надменно поинтересовался Гордей, сделав пару угрожающе медленных шагов в мою сторону.

Он, наверное, подумал, что я побоюсь повторить.

— Я сказала — достаточно.

Я не двинулась с места и даже руки в защитном жесте на груди складывать не стала.

Гордей Змеев человек без чести, у него не заржавеет напасть на женщину, но он очень об этом пожалеет, ведь у меня с собой всегда был своего рода шокер, да еще какой.

Электрические вспышки засверкали между моих пальцев.

Гордей Змеев наконец заметив, что он тут не единственный в прямом и переносном смысле пылающий пламенным гневом, ближе подходить не стал.

— Достаточно? — вместо этого спросил он. — А что я такого делаю?

Я бросила взгляд на Болезненного господина, который, казалось, совершенно растерялся из-за происходящего. Наконец разглядев меня, он так и застыл, быстро моргая потрясенными глазами. Он смотрел так, словно увидел приведение, так что у меня были огромные вопросы к Фекле, которая собирала меня на этот бал.

Эх, а ведь я так и знала, что она переборщила с белилами.

— Вот и мне интересно. Из-за чего нужно так орать, чтобы люстры на потолке качались? Вам в суматохе кто-то хвост отдавил?

Змеев презрительно цокнул.

— Я здесь пытаюсь научить кое-кого правильному поведению и не советую тебе лезть.

Болезненный господин наконец-то отмер.

— Барышня, не нужно, — попытался он остановить меня, — не вмешивайтесь. Это того не стоит.

Лучше бы ты о себе так пекся.

Его щеки раскраснелись от беготни, и с таким румянцем в нем было что-то невероятно очаровательное.

Может, Гордей Змеев просто бьет всех, кто выглядит лучше, чем он?

Подданные империи в опасности, ведь такого человека найти не сложно.

Вместо того чтобы внять советам, я по дуге обошла Змеева и встала так, чтобы загородить собой Болезненного господина.

— Что-то я тебя на преподавательской трибуне не видела, — сказала я.

Болезненный господин подошёл ко мне почти вплотную и легко тронул за руку.

— Барышня, пожалуйста, отойдите.

— Еще чего, — фыркнула я.

— Да ты вообще знаешь, кто я такой? — теряя те крохи терпения, что все еще не позволяли ему кинуться на меня подобно обезумевшей гиене, спросил Гордей.

Хм.

Ты с хлыстом и в кожаных штанишках.

Наверное, ты стриптизер?

Вот так дела, а ты уже достаточно взрослый, чтобы таким заниматься?

Что родители говорят о твоей подработке?

Я прикрыла улыбку веером.

— Ты — труп, — раздался мрачный голос Платона.

Толпа расступилась, пропуская его вперед.

В оригинальном романе Платоша часто закрывал глаза на непростой характер Гордея Змеева, в некотором смысле их даже можно было назвать приятелями. Пусть они временами и подкалывали друг друга, но положение их семей и схожее детство, наполненное одиночеством и тоской, все же помогли им найти общий язык.

Но прямо сейчас шансы на это улетучивались со скоростью света.

Платоша выглядел так, словно прикидывал, сколько времени уйдет на то, чтобы притопить Змеева в расположенном в центре банкетного зала чане в пуншем и успеют ли преподаватели реанимировать его хладный труп.

Болезненный господин, которого я бросилась защищать, незаметными движениями ловко сместил меня себе за спину, так что, когда я опомнилась, он уже полностью закрывал меня от Гордея Змеева.

Ах, какой джентльмен!

Теперь со стороны, а в особенности для припозднившегося Платона ситуация выглядела так, словно изначальной жертвой издевательств стала именно я.

Цесаревич Иларион неловко мялся возле Платона, не глядя на Гордея.

Он словно никак не мог решить, стоит ему вмешаться в назревающую потасовку или нет и чью сторону занять, если вмешается. Он бросил несколько отчего-то виноватых взглядов в сторону Болезненного господина, но так ничего и не сказал. Болезненный господин взгляды проигнорировал, предпочитая смотреть в сторону даже не потенциальной, а вполне себе реальной угрозы.

Мое мнение о цесаревиче падало все ниже и ниже, пробивало земную кору и терялось где-то там в темных глубинах.

И вы мне хотите сказать, что оригинальная Дафна влюбилась вот в это?

Точно ли она была в своем уме?

— Платон Флорианский, — между тем издевательски протянул Гордей Змеев. — А тебе как всегда до всего есть дело. Не можешь пройти мимо барышни в беде?

Он бросил взгляд на меня и снова шагнул ближе.

— Еще шаг в сторону моей сестры сделаешь, и шагать будет нечем, — пообещал Платон.

Толпа ахнула.

— Дафнюшка, иди сюда.

— Ах, твоя сестра Дафнюшка, — покачал головой Гордей. — Ну, теперь-то понятно, почему барышня так отчаянно защищает всякий сброд вроде Лукьяна Хилкова. Ее мать ведь, насколько я помню, тоже гадалка, да? Я как погляжу, у твоего папаши мозгов не хватило не связываться с подобной дрянью. Еще и в дом к себе притащить, ха!

— Что ты сейчас сказал? — рыкнул Платон. — Это ты о матушке Кассандре Асклепьевне сейчас что-то вякнул?! Дуэль!

— В академии запрещены дуэли! — все-таки не выдержал цесаревич, завопив как пожарная сирена.

Мне заложило уши.

Я посмотрела на покрытую грязью и пылью спину человека перед собой.

Как Змеев его назвал?

Лукьян Хилков?

Хилков?

Но ведь это же невозможно.

Всех Хилковых казнили.

Всех до одного.

Хилковы были второй по значимости аристократической семьей империи. В Совете думных бояр и поместных дворян, совещательной палате при императоре, они принадлежали к одной со Змеевыми фракции, противоположной фракции графа Флорианского. И, если император предпочитал полагаться на военных, то императрица явно благоволила Змеевым и Хилковым, ведь именно ей принадлежала идея сделать Надежду Змееву своей невесткой.

Почему же она не выбрала барышню из Хилковых?

Может, потому что там не было подходящего возраста барышни.

А можете потому что Орфей Хилков, глава рода Хилковых, уже был женат на сестре императора, и потому она хотела сбалансировать позиции двух семей при дворе.

Будучи одним из сильнейших оракулов империи Орфей Хилков занимал должность Главного прорицателя, он пользовался безграничным доверием монаршей семьи.

Змеевы и Хилковы ни разу не направляли мечи друг на друга до того дня, когда княжне Змеевой исполнилось восемь лет.

Заглянув в ее будущее Орфей Хилков увидел, что она принесет империи огромные беды и даже станет причиной катастрофы, которая уничтожит семью императора и зальет кровью его трон.

С этим необходимо было что-то сделать!

Это была проблема, которую нужно было