замечательные условия не просто так. В этой общаге живут в основном аспиранты, которым вскоре предстоит отрабатывать свой долг Академиуму. Они привыкают к достойному уровню жизни, и чтобы поддерживать его в дальнейшем, вынуждены аттестоваться на более высокий ранг и таким образом увеличивать срок отработки. Впрочем, возможно, что я неправ — так ведь можно в любом поступке отыскать какие-то низкие мотивы, было бы желание. У меня оно обычно есть.

— Всем привет, — объявил я, ставя на стол тяжёлую корзину, которую мне порядком надоело тащить. — Надеюсь, сюда по запаху не придут?

— Нет, здесь поприличнее народ живёт, — отозвалась Дара, сноровисто распаковывая содержимое. — Будущим преподам уже не положено у студентов еду стрелять. Смела, тащи тарелки, надо всё это разложить. А ты Ваня, пока чайник организуй.

Я пил чай маленькими глотками, с умилением наблюдая, как хозяева успешно сражаются с принесённым угощением. Куда в студентов столько влезает? Хотя, помнится, в меня в своё время тоже каким-то образом всё влезало.

— Вы просто в гости, Кеннер? — прямо спросила Дара. — Или что-то случилось?

Я такую прямоту вполне одобряю — по-моему, этот вопрос лучше прояснять сразу. Неловкости это создаст гораздо меньше, чем мучительное ожидание, когда же, наконец, незваные гости сообщат, зачем они, собственно говоря, припёрлись.

— Лена выяснила у матери детали насчёт воздействия на нервные узлы, — объяснил я. — Мы более или менее поняли теорию и собрались теперь отрабатывать практику. Подумали, что вы, возможно, тоже захотите, вот и заехали к вам. Так что вы решайте, интересно вам это или нет. Если интересно, то давайте вместе разбираться, а если нет, то мы поедем домой тренироваться.

— Конечно, интересно! — воскликнула Дара, и остальные тоже интенсивно закивали и вообще всячески выразили своё согласие. — Спасибо, что вы про нас вспомнили, а то мы уже в полное уныние впали.

— Ну тогда слушайте, — начала рассказывать Ленка. — Защита от этого на самом деле простая — вот как вы стягиваете Силу в конструкт, точно так же стяните Силу вокруг себя, в такой как бы кокон под кожей. В теории это выглядит очень просто, сложность в деталях. Во-первых, надо привыкнуть держать такой кокон постоянно, не думая об этом. Во-вторых, он должен быть именно той плотности, которая нужна. Если он будет слишком разрежённым, то его получится пробить. Если будет слишком плотным, то на него будет уходить много сил, и их не останется на что-то другое. Так что проблема не в том, как эту защиту сделать, а как довести её до автоматизма. То есть надо долго тренироваться и, стало быть, нужен кто-то, кто регулярно будет пытаться эту защиту пробить. Генрих всё делает правильно, вот только он наверняка будет стимулировать нас по максимуму.

Иван мрачно кивнул, и я тоже непроизвольно поёжился. Это уж точно — Менски твёрдо уверен, что палка должна быть как можно больше, а пряник и вовсе ни к чему — студенты всё равно по-хорошему не понимают.

— Так что если мы не хотим, чтобы нас подлавливал Генрих, то нам надо самим подлавливать друг друга, — закончила Ленка.

— И как это делать?

— Очень просто, — Ленка с некоторым трудом вытащила из пакета большой медицинский атлас. — Смотрим карту нервных узлов, выбираем подходящий и стимулируем его лёгким электрическим разрядом. Хотя здесь тоже есть сложность — нужно следить, чтобы разряд был достаточно слабым, иначе вместо просто неприятных ощущений можно получить то, что Генрих делает. Или вообще вызвать болевой шок, а то и нерв сжечь.

— А что там за конструкт? — хмуро поинтересовался Иван, уже чувствуя, что ответ может оказаться не самым приятным.

— Здесь как раз ещё одна сложность, — виновато сказала Ленка. — Нет такого конструкта. Мама сказала, что его никогда и не существовало — никто не озаботился придумать специальный конструкт для такой ерунды. Лекарки это волевым воздействием делают. У них есть такой прибор, который отрисовывает электрический импульс, на нём лекарки и тренируются. Я с этим прибором часа три сидела, отрабатывала. Кеннеру я всё показала, у него тоже получается, а вот как у вас пойдёт — не знаю. Если вы сможете волевым воздействием создавать искорку, то я попрошу у мамы этот прибор на время, чтобы вас потренировать.

— У нас не получаются пока волевые построения, — грустно сказала Дара.

— Ну тогда выходит, что только мы с Кеннером сможем и вас, и друг друга тренировать.

— То есть вы будете над нами измываться — так, что ли? — недовольно нахмурился Иван.

— Тебя послушать, так можно подумать, что это нам надо, — раздражённо ответил я. — Если мы вас не устраиваем, то нам только проще. Теорию вам Лена рассказала, ну а практику и Генрих обеспечит.

— Не обращай внимания, Кеннер, — торопливо сказала Дара. — Ваня просто глупость сморозил, как обычно. Вы нас устраиваете, конечно.

Иван насупился, но возражать не стал, а буркнул:

— Устраиваете, я просто так сказал.

Ваня уже изрядно социализировался — раньше он так просто не сдался бы. Да он бы вообще не сдался — сидел бы молча и злобно пыхтел. Вот что с нами творят женщины — парень ведь прямо на глазах меняется. Собственно, я всегда подозревал, что хозяин гарема редко является там главным. Даже с двумя женщинами нужна просто железная воля, а управиться с тремя-четырьмя, наверное, вообще за пределами возможностей обычного человека.

— Мы тут вот ещё что обсуждали, — сказала Дара, резко переводя разговор на другое, — эта практика на Севере как-то страшновато выглядит. Может такое быть, что Генрих нас просто пугает?

— Я тоже начал об этом задумываться, — признался я. — Генрих, конечно, попугать любит, но всё же он вряд ли бы стал что-то от себя придумывать. Кроме того, похожие вещи рассказывала Анна Максакова, а вот она уж точно запугивать не стала бы.

— А отказаться ехать не получится, как ты думаешь?

— Странный вопрос, — удивился я. — Ты сама-то веришь, что можешь сказать «не хочу ехать», и тебе подберут другую практику?

— Не верю, — вздохнула Дара.

— И правильно не веришь, — кивнул я. — Ехать всем придётся. Но что-то с этим Севером всё-таки не так. Знаете, а ведь мне, похоже, есть кого порасспрашивать про Север. Правда, эту тётку все как один называют очень