— Сейчас это не совсем атмосфера Mad Beats, — говорит она, быстро меняя ее.

— Аарон всегда составляет новые плейлисты для наших занятий в тренажерном зале.

— О боже, Бо. У тебя более тысячи неоткрытых писем! — Ее глаза расширяются, когда она просматривает приложения на моем телефоне. Она стонет. — Ты один из “тех” людей, которые не очищают свои уведомления.

— Это плохо?

— Мне нужно очистить уведомления, иначе я сойду с ума.

— Думаю, это говорит о тебе больше, чем обо мне, — поддразниваю я, кладя одну руку на руль, а другую нажимая на рычаг переключения передач.

Она кладет мой телефон на среднюю консоль и наклоняет свое тело к моему, затем берет мою руку ближе к своей и переплетает наши пальцы.

Я подношу наши соединенные руки к губам и целую кончики ее пальцев. — Как прошло Рождество?

— Хорошо, — весело говорит она, а затем, уже более мрачно, добавляет: — Немного странно. Мы с Феликсом на самом деле не разговариваем.

— Извини.

— Не извиняйся. Он поступает неразумно.

Мои пальцы сжимают руль немного крепче.

— Почему ты не сказал мне, что это ты ранил Гаррисона?

— Я не знаю. На самом деле это не так. Я думал, ты примешь их сторону. Я бы даже не стал винить тебя за это.

Я оглядываюсь как раз вовремя, чтобы увидеть, как она медленно кивает. — Я смотрела. Я видела игру.

— Я не хотел причинять ему боль. Я бы никогда не сделал что-то подобное намеренно… — Я замолкаю, не зная, что еще сказать.

Между нами раздается тихий ритм. Стелла говорит первой. — Знаешь, самое смешное, что я думаю, что у тебя с Феликсом много общего.

— Потому что мы оба играем в футбол?

— Не только это. Вы оба очень конкурентоспособны и чрезвычайно преданы. И вы оба испытываете большое давление со стороны своей семьи и команды. Я читала статьи о тебе. Твои тренеры и товарищи по команде отмечают твою трудовую этику и преданность делу.

— Это пиар-вздор. Я много работаю, потому что, если я этого не сделаю, я подведу многих людей. У меня нет другого выбора, кроме как посвятить себя делу. Мы тренируемся и тренируемся каждый день, два раза в день в предсезонке. В январе у нас отпуск, но в феврале мы снова на поле. Ты знаешь, что значит быть спортсменом D1 [Прим.: Колледжи D1 обычно являются домом для выдающихся спортсменов, занимающихся студенческими видами спорта. Как правило, они подходят для студентов-спортсменов, стремящихся заниматься своим видом спорта на профессиональном уровне]

— Ты говоришь это так, будто это бремя.

— Ты так не чувствуешь? — Я спрашиваю.

— Нет. Я люблю это. Мне бы хотелось, чтобы кто-то ожидал от меня большего.

— Что ты имеешь в виду?

— Не все студенческие виды спорта пользуются таким же уважением, как футбол. Ребята, вы боги в кампусе. Игроки НФЛ — знаменитости. Можешь ли ты назвать хотя бы одного драйвера с золотой медалью?

— Эмнет, но у меня для тебя есть горячее предсказание. — Я машу рукой в воздухе. — Стелла Уолтерс, золото на следующих летних играх.

Она улыбается, закатывая глаза. — Видишь?

— Мне жаль.

— Все в порядке. Я понимаю, но не пойми неправильно это давление. Это значит, что люди заботятся. Многим людям хотелось бы, чтобы на них оказывали такую заботу и внимание.

Я вообще об этом не думал. Стало ли мне легче воспринимать критику со стороны отца? Нет. Но я понимаю, что она говорит.

Я въезжаю в жилой район, украшенный огнями. Каждый дом освещен, а в некоторых даже включена музыка.

— Это потрясающе. Тебе стоит увидеть наш дом. Папа и Феликс каждый год стараются изо всех сил. Это настоящий Кларк Гризволд [Прим.: Кларк Гризволд [глава семьи (отец) в фильме «Рождественские каникулы»].

— А это нет? — Я указываю большим пальцем на самый яркий дом.

— Это определенно так. Я люблю это.

Я останавливаюсь в конце тупика и открываю бардачок. — Я тебе кое-что принес.

— Ты принёс? — Ее рот изгибается в улыбке.

Я протягиваю ей маленький, плохо упакованный подарок. — Это не рождественская елка.

— Этот Тедди, он хорошо справился. — Она проводит пальцем по бумаге. — Должна ли я открыть его сейчас?

— Ага. Если ты хочешь.

— Я хочу. — Она рвет его с таким рвением, что мне хотелось бы, чтобы это было что-то более романтичное.

Она достает черную футбольную шапку «Колорадо», все еще улыбаясь, и надевает ее.

— Просто какая-то глупость. У меня есть такой же в универе.

— Я люблю это. — Она касается мягкого материала на голове. — Спасибо.

— Пожалуйста. — Я откашливаюсь, чувствуя себя немного неловко. Теперь, когда я дал ей это, это кажется глупостью. Не похоже, чтобы она когда-либо собиралась это носить. Ее брат может сжечь эту чертову штуку.

— Мне это правда нравится, — говорит она. — И у меня тоже есть кое-что для тебя.

— Все, что я хочу на Рождество, это ты.

Она смеется и бросает на меня взгляд, “можно ли быть более смешным”.

— Знаю, знаю. Банально, но точно, детка.

Стелла достает из сумочки конверт и протягивает мне. На лицевой стороне мое имя написано попеременно красными и зелеными буквами. Я переворачиваю его, срываю печать и вытаскиваю два билета.

— Я знаю, что маловероятно, что у тебя будет свободное время, но чемпионаты конференции по прыжкам в воду пройдут в феврале. Если у тебя получится, будет очень весело увидеть тебя там. Я, наверное, смогу купить тебе такую шапку университета Вэлли, как эта. — Она указывает на шапку на голове.

Уголки моих губ изгибаются, и я наклоняюсь вперед, касаясь ее губ своими. — Если будет возможность, я буду там.

Я откидываюсь назад, стучу билетами по колесику и кладу их обратно в конверт. — Твоя семья ходит на твои Meet?

— Некоторые из них, не все. Однако они все будут там на чемпионате.

Я все еще держу конверт, и у меня внутри бурлит смесь эмоций, когда я спрашиваю: — Твой брат знает, что ты меня пригласила?

— Нет.

— Детка…

— Все будет хорошо, — настаивает она, придвигаясь ближе ко мне. Ее пальцы пробегают по моим волосам, и она приближает свои губы к моим.

Я отвечаю на ее поцелуй, углубляя его и отдавая ей все, что у меня есть, а потом и еще немного. Она мне нравится. Она мне очень нравится.

У меня нет такой уверенности в будущем и в том, как мы с Феликсом и ее семьей ориентируемся в делах, но мы не собираемся ничего решать сегодня вечером, так что мы могли бы