Я, кажется, жду, когда наступит момент,

Условленный, будто так и надо,

Нашей встречи здесь, в кафе Аркада,

Здесь, где почти кончается Континент.

Сегодня туристы могут увидеть этот столик. На нем стоит пустая чашка с блюдцем, лежит черная шляпа.

Улица, ставшая эпицентром «Книги непокоя», улица, вокруг которой, как вокруг стержня, вращается вся жизнь ее главного героя — улица Золотильщиков. Поэт утверждает: «Если бы на моей ладони лежал весь мир, я уверен, что променял бы его на билет до улицы Золотильщиков»[48].

И снова я вижу себя на пятом этаже над улицей Золотильщиков; ощущаю сонливость; вижу поверх наполовину исписанного листа бумаги свою некрасивую руку и дешевую сигарету, которую машинально держу левой рукой над старой промокательной бумагой.

И здесь, на этом пятом этаже, я вопрошаю жизнь! говорю о том, что чувствуют души! продуцирую идеи, подобно мудрецам, гениям! Вот так!..

<…>

Я выбираю для себя в качестве домашнего очага, который есть у других, этот чужой дом, эту просторную контору на улице Золотильщиков. Я укрываюсь за моим письменным столом, как будто он является бастионом, защитой от жизни. Чувствую нежность, нежность до слез, к моим книгам, в которые заношу заключенные контракты, к старой чернильнице, к сгорбленной спине Сержиу, оформляющего накладные для посылок немного в стороне от меня. Я люблю все это, возможно, потому, что мне нечего больше любить, а может быть, оттого, что ничто по-настоящему не заслуживает любви, и, если уж есть потребность отдать свое чувство кому-то или чему-то, не все ли равно: отдать любовь старой чернильнице или холодному безразличию звезд над нами.

<…>

А если контора на улице Золотильщиков символизирует для меня Жизнь, то мой третий этаж, где я живу, на той же улице, символизирует для меня Искусство. Да, Искусство, которое живет на той же улице, что и Жизнь, но в совершенно другом месте, Искусство, которое приносит утешение жизни, но не приносит облегчения живущему, Искусство, которое так же монотонно, как и сама жизнь, только по-другому — «в другом месте». Да, эта улица Золотильщиков заключает в себе весь смысл вещей для меня, разрешение всех загадок, кроме тех, что не имеют разгадки.

Иногда я думаю, что никогда не уйду с улицы Золотильщиков. И это, написанное мной, тогда представляется мне вечностью.

Но все же и улица Золотильщиков — часть вселенной. Также и здесь Бог нам дарует немало загадок жизни…

Где-то там, нет сомнения, пылают закаты. Но даже здесь, на пятом этаже, можно размышлять о бесконечности. Да, бесконечность со складами внизу, но ведь и со звездами тоже…

(Фернандо Пессоа / Бернарду Суареш «Книга непокоя»[49])

На улице Золотильщиков, № 190 находится один из ресторанов, часто посещаемых Фернандо Пессоа, он там обычно обедал в 1913 году. По случайному совпадению он во времена Пессоа уже назывался Рестораном Пессоа или Старым домом Пессоа. Это тот самый ресторан, описанный во вступлении к «Книге непокоя»: «Попадаются порой в Лиссабоне ресторанчики или харчевни…» Именно здесь, по словам Пессоа, он и встретился с Бернарду Суарешем, который якобы оставил ему написанную им книгу, ту самую знаменитую «Книгу непокоя». Ресторан был открыт в середине XIX века. Он занимает угол дома эпохи маркиза де Помбала, относительно хорошо сохранившегося, с лепными украшениями и изразцами фасада, синими и зелеными.

По рассказам побывавших в ресторане, Бернарду, приветливый управляющий, называет своих клиентов по именам и обожает рассказывать красочную историю ресторана, существующего уже 164 года. Тем, кто имеет весьма отдаленное отношение к литературе, советуют посмотреть на стены, покрытые изразцами XVIII столетия — эпохи маркиза де Помбала. Главное блюдо ресторана — филе мерлана и традиционное рагу по-португальски.

Марина Товареш Диаш, написавшая несколько книг о Лиссабоне Пессоа, рассказывает: «Сеньор Карлуш, официант, работающий в этом ресторане много лет, преподносит нам еще одну легенду, с которой мы не спорим, он даже почти убеждает нас, повествуя о том, как сеньор Пессоа часто приходил сюда обедать, но за него платил другой сеньор, по имени Бернарду. Ведь он, бедняжка…»

Недалеко от этого ресторанчика находится и старый кабачок Абеля, сейчас это полуразрушенное покинутое здание, от которого едва сохранился фасад и мраморная доска с надписью о винах Абеля Перейры да Фонсека. В этом кабачке в 1929 году была сделана фотография Пессоа, ставшая эмблематической. Не менее примечательна и надпись на ней. Речь идет о посвящении, написанном поэтом на оборотной стороне этой фотографии, подаренной его возлюбленной Офелии Кейрош. Пессоа запечатлен в тот момент, когда он пьет вино в кабачке Абеля Перейры да Фонсека, ситуация, которая вдохновила поэта на каламбур, озорную иронию, с использованием известного юридического выражения «еm flagrante delito» — на месте преступления. Пессоа заменил слово «delito» на «delitro», намекнув на суть «преступления», в момент совершения которого его «застигли»: «Fernando Pessoa em flagrante delitro».

Дом-музей Фернандо Пессоа находится на улице Куэлью-да-Роша, дом № 16, 2 этаж в районе площади Оурике (Кампу-де-Оурике). Это последнее местожительство Пессоа. Он жил здесь с 1920 года до конца своей жизни. Доехать туда можно на 28 трамвае в направлении Кампу-де-Оурике, выйти на остановке «улица Сарайва де Карвалью», следовать в направлении улицы Ферейры Боржеш, свернуть направо, на улицу Куэлью-да-Роша и найти дом № 16.

Ты спрашиваешь, далеко ли отсюда улица Сарайва де Карвалью. Нет, она — рядом. Это соседняя улица. Но это, конечно, зависит от того, какую сторону улицы ты имеешь в виду. Улица Сарайва де Карвалью — очень длинная; на нее можно выйти уже здесь, свернув за угол. Ее начало — рядом с площадью Рату, а конец — у кладбища Празереш. Улица Куэлью-да-Роша начинается ближе к ее завершению.

(Из любовного письма Фернандо Пессоа к Офелии Кейрош от 29 апреля 1920)

Музей был открыт 30 ноября 1993 года. Дом был переоборудован под музей по проекту архитектора — итальянки Даниэлы Эрмано.

А вот, как пишет о своей будущей смерти Фернандо Пессоа:

Завтра я опять погружусь в Серебряную улицу, в улицу Золотильщиков, в улицу Мануфактурщиков. Завтра я — душа, чувствующая и думающая, вселенная, которой я являюсь для себя, — да, завтра я опять буду тем, что перестало происходить на этих улицах, что другие будут смутно воскрешать в памяти со словами «что будет с ним?»

(Фернандо Пессоа / Бернарду Суареш «Книга непокоя»[50])

Лиссабонское кладбище Празереш, что в переводе