Оказавшись на месте вожака и испытав на себе, что значит вести стаю, Гомер мысленно вернулся к урокам, полученным им когда-то от Великой Казарки. В его мозгу то и дело вспыхивали связанные с этими уроками видения, и всякий раз их возникновение сопровождалось кличем Большого Крыла.

— Случается так, что нас застигает большая, ужасная буря, — доносился до Гомера голос Великой Казарки. — Когда это происходит, все остальные стаи присоединяются к нам и мы летим все вместе, клин внутри клина. Так бывало лишь несколько раз за всю историю наших перелетов. Это, безусловно, спасло от верной гибели множество птиц и небольших стай.

Гомер вновь испытал прилив энергии и увидел Великую Казарку, ведущего за собой сквозь ужасную бурю гигантский клин из двенадцати стай. Зрелище было фантастическим; оно заполнило собой все уголки Гомерова ума, в то время как в ушах его по-прежнему звучал клич Большого Крыла.

Совсем было вознамерившись спросить Великую Казарку, не случалось ли подобного во время последнего перелета, Гомер вдруг увидел несколько других стай, летевших неподалеку. Ему стало слегка не по себе, но тут настало время смены, и он выпал из строя.

Резкое снижение вызвало у него приступ дурноты — несколько больший, чем он ожидал. Более сильным оказался и приступ отчаяния. Яростно трепыхаясь, он поднял голову и увидел окруженного сиянием Дедушку. Одновременно с этим он осознал, что птицы длинного крыла готовы скорректировать свой курс таким образом, чтобы облегчить ему возвращение в строй.

Вспомнив о летевших рядом гусиных стаях, Гомер решил поинтересоваться, как далеко они находятся от места зимовки. «Наверно, — подумал он, — мы уже совсем близко и скоро будем на месте. Неужели перелет и правда подходит к концу?

«Значит, так: последнюю сотню миль или около того мы летели над водой и болотами», — принялся он подсчитывать в уме пройденное расстояние. А если он помнил правильно, последние сорок миль перелет полностью проходит над океаном. С одной стороны, вроде бы ничего сложного, но с другой — он ведь слышал разговоры о том, что с этими самыми сорока милями связано что-то особенное. Но что именно? Гомер понимал, что сейчас неподходящее время пытаться вспоминать уроки. Нужно было кого-нибудь расспросить — в стае наверняка найдется кто-то, способный рассказать ему, чем так примечателен конец их пути.

— Пожалуйста, расскажи мне о последней сотне миль нашего перелета, — услышал Гомер собственный голос.

Обернувшись к нему, Дедушка кивнул и приступил к рассказу.

— Последняя сотня миль — совершенно особое время. Все те стаи, которые гнездятся неподалеку от нас, тоже совершают большой перелет и на подходе к цели сближаются друг с другом — так, чтобы в конце концов образовать один огромный, состоящий из нескольких вложенных друг в друга клиньев строй и прибыть на место зимовки всем вместе. Это особое время, поскольку сила Большого Крыла возрастает тогда многократно, приумноженная численностью птиц, удерживающих в себе Сознание Стаи. О, это ни с чем не сравнимое время, Гомер. Последние сорок миль или около того полет проходит над открытым океаном. Когда ты вот так летишь бок о бок с множеством других диких гусей, тебя переполняет совершенно особый восторг, порожденный тем энтузиазмом, который излучает каждый из твоих собратьев. Большое Крыло приведет нас к цели нашего путешествия. Как только ты увидишь под собой болота, знай, что недалек тот час, когда на горизонте покажется Чесапикский залив. С этого мгновения все мы будем лететь вместе, одним огромным клином.

Какое-то время Гомер обдумывал услышанное.

— Наверно, когда дело дойдет до этих последних сорока миль, мы будем чувствовать себя изможденными? — спросил он.

— Конечно, — ответил Дедушка. — Усталость даст о себе знать. Если говорить о физической стороне, то, истерзанные перелетом, мы исхудаем и ослабеем, в эти последние дни нам придется выдержать колоссальное напряжение. Вместе с тем живущий в нас дух Большого Крыла окрепнет, и стая в это время будет сильнее, чем когда-либо прежде.

Они приближались к болотам. Ровное, как стол, зеленое пространство раскинулось впереди, предвещая скорое наступление последнего этапа путешествия — сорокамильного перелета над открытой водой.

Гомеру перемещение вдоль длинного крыла давалось без труда. Процесс превращения из обычной казарки в полноценное олицетворение Большого Крыла словно стал теперь его второй натурой. Впрочем, то же самое можно было сказать и об остальных диких гусях, совершавших вместе с Гомером сезонный перелет. Естественный процесс чередования выводил на место вожака каждого из них. Гомер понимал теперь, что имел в виду Дедушка, когда говорил, что со временем это чередование становится чем-то само собой разумеющимся. Рано или поздно ты перестаешь ломать голову над тем, как выполнить маневр, — ты просто отдаешь себе отчет в том, что он совершен.

Незаметно для себя Гомер вновь оказался на острие клина. Он чувствовал себя полным жизни и сил. Энергия Большого Крыла переполняла его. Он ясно понимал, что источник этой энергии — не в нем одном. Он сознавал теперь свою собственную беспомощность. Да, и он, и его собратья были слабыми, но не понимали этого до тех пор, пока не ощущали в себе силу Большого Крыла. Не зная, сколь огромен этот потенциал, они думали, что вправе рассчитывать лишь на собственные силы, но рано или поздно до них доходило, что он намного превышает возможности каждого из них и в сравнении с ним они практически беспомощны. Большое Крыло было намного сильней любой бури, которая могла встретиться им на пути, сильнее всех птиц стаи вместе взятых. Это была сила самой Природы.

Мысли Гомера были теперь заняты предстоящим приземлением на берегу Чесапикского залива. Перед глазами его возникла картина летящих одним большим клином гусиных стай. Сам он при этом находился во главе, заводя клин на посадку. Картина потрясла его до глубины души, но тут он понял, что настало время уходить с места вожака. Он позволил себе соскользнуть с острия Большого Крыла легко и гладко. Спланировав вниз, увидел, как магически засветилось тело следующей птицы, ставшей лидером, — и затем был мягко подобран потоком Большого Крыла, встроившись в конец стаи.

Утвердившись на месте замыкающего, Гомер краем глаза уловил на горизонте какую-то серую массу. Заинтересовавшись, он обратился с вопросом к Августу.

— Ну, я во всяком случае надеюсь, что это не буря, — ответил тот. — По-моему, за время этого перелета мы и так натерпелись достаточно. Лично мне тех двух, якобы небольших, вполне хватило. Всякий раз, когда я думаю о буре, я вижу, как меня, возглавляющего клин,