получало новую порцию энергии, а сознание обретало все большую ясность. Продвигаясь вперед и всеми своими фибрами моля о том, чтобы мысль Большого Крыла не покинула его, Гомер ощущал, как с каждой секундой его тело становится сильней. «Большое Крыло!»

«Стая есть! Стая есть!» — слышался позади него голос Дедушки. «Стая есть!» — вторила теперь уже вся стая. Мысль Стаи снова и снова вспыхивала в его сознании, и Гомер почувствовал, как с каждым разом ум его становится спокойней и безмятежней. Позади себя он по-прежнему слышал дружное «Стая есть!», и в тон ему в голове его снова и снова отдавалось эхом: «Большое Крыло!» Тело его налилось теперь небывалой силой, и он вдруг осознал, что видит мысленным взором вся стаю целиком.

«Большое Крыло! — снова прозвучало у него в голове. — Большое Крыло!»

Гомеру теперь была видна каждая из птиц клина. Он увидел, как Август, трепыхаясь, падает вниз. Сквозь неистовство бури до Гомера по-прежнему доносилось: «Большое Крыло! Большое Крыло!» Он знал, что если сможет поддерживать клич Большого Крыла, то так или иначе сумеет выполнить свою задачу. Он знал — у него получится! Он видел, как все его собратья вторят в унисон: «Стая есть! Стая есть!» Он понимал, что находится на острие клина и что именно через него проявляет теперь себя Большое Крыло. Приняв вызов бури в качестве головной птицы, он вновь ощутил этот небывалый прилив энергии. «Большое Крыло! Большое Крыло! Я смогу! Большое Крыло! Я должен! Большое Крыло! Я лечу! Большое Крыло!»

Когда происходящее более или менее уложилось у Гомера в голове и он немного освоился с выпавшей ему ролью, Гомер позволил себе мысленно оглянуться и обвести внутренним взором всю стаю. Клич Большого Крыла мягко пронизывал его существо, и он ощущал невероятную легкость. Теперь, когда он достиг нового уровня осознания Большого Крыла, ему была подвластна колоссальная мощь. Вооруженный объединенной силой двенадцати стай, он, как никто, понимал, что такое могущество. Та же самая энергия Большого Крыла двигала теперь всеми двенадцатью стаями.

Ветер чуть изменил направление, но благодаря силе Большого Крыла Гомер сумел инстинктивно, следуя одной лишь интуиции и ни секунды над этим не задумываясь, заставить всю стаю совершить нужный маневр. Он подумал только: «Большое Крыло!» — даже не столько подумал, сколько прислушался к этой возникшей в нем мысли. Посмотрев вниз, Гомер увидел беспомощно трепыхающегося Августа; до него дошло, что он забыл его подхватить. Он отметил, что Август отстал от клина чуть сильней, чем следовало, и его уже невозможно подобрать, просто к нему снизившись.

Тем временем Август, падая, увидел, как величественно засветился летевший за ним Гомер. «Как я мог! — в панике думал Август. — Я затормозил во время бури! Я ушел с места вожака! Из-за меня в опасности вся стая! Гомер, дорогой, пожалуйста, поймай мысль Большого Крыла! Поймай ее! Стая есть! Стая есть! Не сбейся хоть ты с мысли! — принялся он умолять самого себя. — Удержи ее!» Подняв глаза, он увидел, что его товарищ, малыш Гомер, по-прежнему светится и ведет за собой стаю. «Не сбиваться с мысли! — твердил Август. — Стая есть! Стая есть!»

Посмотрев вниз на падающего Августа, Гомер принялся мысленно корректировать его движение, и Август действительно чуть сместился в нужную сторону. Гомер понял, что его товарищ все еще цепляется за Мысль Стаи. «Стая есть! Стая есть! — думал тем временем Август. — Только бы Гомер сумел провести их сквозь бурю. Стая есть! Пусть я никогда их больше не увижу, пусть я навсегда их потеряю — стая есть! Да, я упал, но, Большое Крыло, пожалуйста, дай мне увидеть его летящим, как подобает Великой Казарке! Слышишь, Большое Крыло, — дай мне увидеть его Великой Казаркой! Сделай хотя бы так, чтобы я его видел, столько, сколько я смогу. Позволь мне видеть его сияние!» Трепыхаясь, Август продолжал отставать. Вдруг он заметил, что стая медленно поворачивает, описывая широкую дугу.

«Держись, Август! — говорил про себя Гомер, направляя стаю к отставшему товарищу. — Ты же видишь, как я свечусь, — ну так держись же!» Мысли непринужденно текли сквозь его сознание. «Держись, и мы развернемся по дуге. Я же вижу — ты все еще заодно со стаей». Гомера охватило чувство глубокого сопереживания, любви, приязни ко всем птицам двенадцати стай. Они были теперь одним целым.

Буря по-прежнему неистовствовала, но Гомер оставался невозмутимым. Он обладал теперь неким глубинным спокойствием — именно оно позволяло ему успешно руководить стаей. Необъяснимое даже для него самого, это спокойствие как бы возникало инстинктивно. Оглядевшись, Гомер увидел, что парит, описывая широкую дугу. Он видел Августа, и сочувствие к нему — теплое, безмолвное желание помочь другу — заставляло его идти к ему на помощь. «Я смогу удержаться на острие, — уверенно подумал Гомер. — Я разверну стаю. Большое Крыло! Большое Крыло!» Мысль эта сама собой принялась повторяться в его сознании. Гомер вновь осознал, что стая движется по широкой дуге. «Большое Крыло!»

Август, не отрываясь, следил за стаей. Во главе ее, гордо светясь, по-прежнему летел его друг; Август понял, что стая отвернула от него; со страхом он понял, что теперь-то уже никак не сможет ее догнать. Примирившись с этой мыслью, он решил хотя бы понаблюдать за тем, как светится в зените своей славы его друг, ведущий стаю сквозь бурю. «Стая есть!» — без устали твердил он.

Терзаемый бурей, Август продолжал беспомощно падать в море. Запас высоты с каждой секундой уменьшался, и внизу уже были видны яростно плещущие океанские волны. Тут только Август понял, что такое настоящий страх. Стараясь побороть его, он решил полностью сосредоточиться на мыслях о своем друге Гомере. И хотя тот перестал быть ему виден — стая, выполняя разворот, двигалась теперь прочь от него, — Август изо всех сил старался не упустить летящего впереди Гомера из поля своего мысленного взора. Он видел, что двенадцать гусиных стай по-прежнему составляют одно целое, и решил, что, несмотря на падение, он будет изо всех сил удерживать в себе Сознание Стаи в ознаменование звездного часа своего товарища. Да, эта радость — и его радость; наперекор всему он станет думать: «Стая есть! Стая есть!» — и продолжать лететь столько, сколько хватит сил. Он во что бы то ни стало хотел остаться частью стаи, хотя и понимал в глубине души, что выпал из строя в самое неподходящее для этого время.

Гомер пристально наблюдал за Августом и видел, насколько тот близок к тому, чтобы упасть в море. «Большое Крыло!» Знакомый клич