Шрифт:
Закладка:
– Вы могли бы и довериться мне, – сказал Дик с упреком.
– Как я могла это сделать, – возмущенно ответила Одри, – когда знала вас так мало?
А потом она вздохнула с облегчением – ее рассказ был окончен.
Ричард кивнул.
– Я понимаю. Мы с Селвином увидели вас сидящей рядом с братом и держащей его за руку. Он спал?
– Нет. Но я попросила его притвориться спящим, чтобы я могла держать его руку, и у меня был предлог не спускаться вниз.
– Вы боялись показать свою вывихнутую лодыжку?
– Да. Это могло привести к нелепым объяснениям, и я должна была позаботиться о моем бедном брате. Когда вы вошли, я испугалась, что вы начнете меня расспрашивать, но одного взгляда мне было достаточно, чтобы понять, что вы не станете этого делать.
– Как же вы это поняли? – спросил Лоусон, в тайне чувствуя радость.
– О, как женщина понимает такие вещи в мужчинах? Инстинктивно, я полагаю. И ради Джеральда я избегала встречи с вами, поскольку знала, что вы будете задавать вопросы. Но само мое поведение показывало, что я доверилась вам.
– Так сказал и ваш дядя, – пробормотал Ричард. – Но я запутался.
– Глупый! Мужчины такие глупые! – улыбнулась Одри, снова сменив тон и настроение. – Это все, и, как видите, Джеральд невиновен.
– Так ли это? – неожиданно спросил Лоусон. – В конце концов, память его подводит, и он мог в забвении застрелить леди Хэмбер.
– Бред, – возразила девушка более спокойно, чем он ожидал. – У Джеральда не было револьвера.
– Хм! – задумался Дик. – Что-то в этом есть. А где револьвер, который он поднял?
– У Джеральда. Он принес его домой вместе со мной.
– Он знает, чье это оружие?
– Нет. И я не знаю. Но если вы встретитесь с нами на Винтер Сквер, Джеральд покажет вам его.
– Хорошо. Это будет очень хорошей подсказкой. Есть у вас какие-нибудь идеи, кто застрелил леди Хэмбер?
– Никаких», – честно ответила Одри. – Она никогда не нравилась мне, так как все время была злой, а иногда даже жестокой. Я осмелюсь сказать, что я не должна была приходить на этот бал, ведь ее убили совсем недавно, но я не могу притворяться, что мне ее жаль, и оплакивать ее. Кроме того, леди Хэстон очень настаивала на моем присутствие здесь сегодня, не знаю почему.
– Я знаю, – холодно заметил Дик. – Миссис Трембли все организовала, чтобы мы смогли встретиться.
– Джоззи могла бы и сказать мне, – сердито проворчала Одри.
– А вы бы пришли, если бы она сказала правду?
– Возможно. Но возможно, и нет. В любом случае… – девушка взяла Дика за руку и пожала ее, – …я рада, что приехала, и прощаю Джоззи. Вы ведь мой друг?
– Да, – ответил Лоусон, но в его голосе прозвучала неуверенность. – Вы сомневаетесь в этом?
– Только не после всего, что вы сделали для меня. И вы найдете разгадку?
– Я попытаюсь, а миссис Трембли мне в этом поможет.
Одри с облегчением кивнула.
– Я хочу, чтобы правда открылась, чтобы Джеральд мог успокоиться. Он живет в страхе, как бы его не заподозрили. Я могу только надеяться, что его память сотрет эти события, как стерла многие другие.
– Никто не подозревает его, – успокаивающе сказал Дик. – Я увижусь с ним и успокою его.
– Если у вас получится, – вздохнула Одри. – О, Боже! Как же я ненавижу неприятности. Со мной не случалось ничего хорошего с тех пор, как умер папа, и при жизни леди Хэмбер, и теперь, после ее смерти. Вы моя единственная надежда, мистер Лоусон.
– Я надеюсь, что смогу доказать это. Но… – Ричард понизил голос до шепота, – …не могли бы вы называть меня… по имени?
Мисс Хэмбер залилась краской, и на ее лице появилось смущенное выражение.
– С чего бы это? – спросила она, резко вставая.
– Потому что… потому что… О, не имеет смысла ходить вокруг да около – потому что я люблю вас.
– Мистер Лоусон! – Хэмбер метнулась к заграждению из цветов и замерла там, готовая сбежать. – Вы… вы не должны.
– Почему?
– Потому что я обручена с мистером Рендольфом! – вздохнула девушка и в следующий миг убежала, оставив Дика ошеломленным и онемевшим.
Когда Одри сбежала, Лоусон остался на месте, перегруженный неожиданной новой информацией. Он знал от миссис Трембли, что Рендольф уже какое-то время оказывает девушке внимание, но делает это скорее ради денег, чем ради нее самой, и знал, что леди Хэмбер одобряла этот брак. Но ссора, которая заставила Одри покинуть дом в ту ночь, произошла из-за ее возражений против брака с Артуром, так что было очень странно, что она поменяла свое решение так резко. Ричард был столь поражен, сколь и запутан и не понимал, как могла сложиться такая ситуация.
Миссис Трембли могла бы объяснить это, поскольку она была старым другом Одри, и возможно, они делились друг с другом своими личными тайнами. Но даже если об этом Джоззи ничего не знала, ее все равно было необходимо отыскать и рассказать ей о новых усложняющих дело обстоятельствах. Дик взял себя в руки и покинул нишу с намерением заручиться поддержкой своей подруги в разрыве ужасной помолвки мисс Хэмбер.
Попав на прием так неожиданно, Лоусон ничего не знал о присутствующих людях. Там было много симпатичных девушек, привлекательных молодых людей, старых вдов и древних джентльменов, уже не способных танцевать. После тихих лет в Африке и месяцев выживания среди бедных торговцев, Ричард был поражен светом, красками и парфюмом, едой и вином, безостановочными разговорами и пьянящими ритмами музыки. Прошли годы с тех пор, как он блистал среди высшего общества, и теперь он чувствовал себя одиноким, никого не зная и встречая безразличные взгляды, лишенные тепла или дружелюбия. Джозефина танцевала на некотором расстоянии от него модный вальс с блестящим молодым человеком – под очень сентиментальную мелодию, так что в ближайшее время поговорить с ней было невозможно. Одри же и вовсе нигде не было видно, хотя Дик везде искал ее. Он уже собрался было вернуться к себе, в старые, обветшалые комнаты, как услышал голос Артура Рендольфа совсем рядом с собой – этот вялый, раздражающий, монотонный голос, который так не понравился ему в ту ночь в гостиной Сарлейского поместья. Даже теперь Ричард нахмурился, услышав его.
Его враг – именно так Дик воспринимал этого человека – стоял прямо рядом с ним, рука об руку с молодящейся, хотя явно уже не молодой женщиной, худощавой и обвешанной бриллиантами. Она была очень высокой, худой, откровенно одетой и сверкала драгоценностями, как море на закате. Эта древняя дама была одета в платье из бледно-зеленого шифона, которое открывало все прелести сверху и снизу, выставляя напоказ ее тонкие ноги и руки, бюст, оставляющий желать лучшего, и сухую тонкую шею, как у ощипанной птицы. Это было очень печальное зрелище – женщина, пытающаяся выглядеть на сорок лет моложе, чем она есть, улыбающаяся и флиртующая с молодым человеком, который годился ей во внуки. Но Рендольф, как заметил Лоусон, оказывал знаки внимания этой развалине, которая когда-то была женщиной, и внимательно слушал ее писклявый голос. Она безостановочно говорила про то и про се, а ее бледные пустые глаза оглядывали всю залу. Так получилось, что она наткнулась взглядом на Дика и, с видом искреннего удивления, вскрикнула:
