Потом он приходит в замешательство и пару секунд ничего не говорит. Неужели ей поставили настолько маленький балл, что сам Цезарь не верит своим глазам?

— Она получает одиннадцать, — произносит он и одаряет нас всех своей улыбкой.

Одиннадцать? За то, что выстрелила в спонсоров? А мне, чтобы получить высший бал, надо было в них гирю запустить?

Хотя какая разница? У нее самый высокий балл среди трибутов, я тоже не в самом конце. У нас есть шанс выжить! Ну, точнее, у Китнисс есть шанс выжить, а у меня — помочь ей в этом.

Я поворачиваюсь и смотрю на Китнисс. Она сидит и сама ничего не понимает.

— Поздравляю, — говорю ей я.

— За что мне дали одиннадцать?

— Повелись на твою наглость, солнышко, — отвечает Хеймитч.

— Да какая разница? Мы в фаворитах! — восклицает Эффи, — теперь точно будут спонсоры, которые захотят вам помочь!

Я счастлив. В груди у меня появляется приятное чувство, будто там кружат бабочки. Спонсоры по заслугам оценили наши способности, это значит, что многие захотят нам помочь. На данном этапе Хеймитч может нами гордиться.

Ужинаем мы все вместе. Наши менторы и стилисты не переставая нас хвалят. Китнисс перестала смотреть в одну точку и общается со всеми очень дружелюбно. Даже со мной она говорит, как с настоящим другом, но потом я вспоминаю, что Хеймитч сегодня скажет ей, что я не хочу больше тренироваться вместе, и начинаю пресекать все попытки заговорить со мной с ее стороны.

— Завтра важный день, — говорит Эффи

— Да, — подтверждает Хеймитч, — я расскажу им все после ужина.

Когда все заканчивают есть, Хеймитч говорит, чтобы мы шли в свои комнаты и что он позовет нас, когда уточнит кое-какие подробности. Все в последний раз поздравляют друг друга и расходятся по своим комнатам.

Я иду по огромному коридору позади Китнисс, она не обращает на меня внимание. Тем лучше. Но у своей двери она все-таки произносит: «До встречи». Я киваю и захожу к себе.

Не проходит и минуты, как Хеймитч вваливается ко мне без стука.

— Стучать не учили? — огрызаюсь я.

— Садись и слушай, — говорит он, пропуская мимо ушей мое замечание

— Я продумал все, что понадобится тебе на арене. И если все пройдет как надо, Китнисс уже через пару недель будет дома.

— Это хорошо, и когда ты мне все расскажешь? — интересуюсь я

— Да, хоть сейчас! — он усаживается в кресло около моей кровати и начинает рассказывать мне свой план. Он так увлечен этим, что его просто не узнать. Мало того, что он трезв, как стеклышко, так еще он и прилично одет. Его план продуман на сто процентов. Причем, если провалится этот, он придумал еще два. Слушаю его очень внимательно и стараюсь запомнить каждое слово и задаю тысячу вопросов.

Мы теперь связаны единой целью — «Спасти Китнисс». Он в свою очередь обещает помогать ей, если она будет в этом нуждаться, а я должен помогать ей на арене. Главное, чтобы она не смогла догадаться, иначе все старания коту под хвост.

— Ладно, парень. Завтра в 10 встречаемся в гостиной, определимся, что ты будешь говорить на интервью, а потом за тебя возьмется Эффи, она будет учить тебя правильно себя вести.

— Долго?

— Весь день. А ты сам не думал, что скажешь на интервью?

— Нет, но для этого у меня есть целая ночь, — шучу я

— Отлично, пойду скажу Китнисс, что пришел конец вашей дружбе.

— Не сильно грубо, ладно? — в ответ он лишь усмехается.

Иду в душ, по пути захватывая книжку-инструкцию. Оказывается, все очень даже легко, если знаешь куда нажимать. Возвращаюсь обратно в комнату и прячу книжку глубоко в полку. Сейчас не очень поздно, и вдобавок я выспался днем, поэтому спать совсем не хочется.

Ложусь на кровать. Шелк приятно соприкасается с кожей. Завтра днем меня будут готовить к интервью, которое состоится послезавтра, а потом начнутся Игры. А потом я умру. Неплохой расклад…

Комментарий к Глава 8. Индивидуальные показы

В следующей главе узнаем, как же Пит осмелился на свое роковое признание. Жмите “жду продолжение”, чтобы не пропустить)

Глава 9. Интервью

Впервые пытаюсь задуматься о смерти основательно. Наверное, каждый человек хочет доделать все свои дела перед тем, как умрет. Какие у меня были планы на жизнь? Да, в общем-то, никаких… Ну, точнее, я хотел завести семью и детей, но это слишком далекое будущее. Неужели моя жизнь такая никчемная и бессмысленная? У меня же всегда были друзья, я работал в пекарне, помогал отцу и братьям, терпел мамины побои. Пожалуй, я всегда был добрым к людям, пытался всем помогать. Но никогда не задумывался о своих планах. Хотя нет. Один раз задумывался. Помню как сейчас, это было в машине, когда нас с Китнисс везли к поезду для трибутов. Тогда я решил спасти ее ценой собственной жизни, но перед этим сказать ей о своих чувствах… Ну, конечно же! Я всегда мечтал это сделать и не сделал… а мог…

Итак, в списке дел перед смертью под номером 1 — рассказать Китнисс о своих чувствах.

Встаю с кровати с намерениями пойти к ней сейчас же, но вспоминаю, что не могу, потому что именно в этот момент Хеймитч говорит ей, что больше я не хочу тренироваться вместе. Именно в этот момент она начинает меня ненавидеть. Да уж, хорош я тут буду со своим признанием.

Нет, так не пойдет. Если признаться ей сейчас, то это просто выбьет ее из колеи. Хеймитч предупреждал меня о том, что каждый мой шаг либо поможет ей, либо сократит шансы. Если я и собираюсь признаться, то только если это не навредит, а лучше поможет. А как вообще можно признаться в любви с пользой? Может, на арене, если Китнисс поранят, или она будет голодать, упасть перед ней на колени и молить спонсоров о помощи? Глупо. Может, попросить кого-нибудь передать ей это перед началом Игр, чтобы внушить ей уверенность в себе? Тоже не поможет, это скорее ее шокирует. Но как тогда? Даже если я умру ради ее спасения, еще не факт, что она победит. Ни на что нельзя надеяться.

Пытаюсь покопаться у себя в голове. Может, в план Хеймитча можно куда-то вклинить признание? Нет. Его план продуман идеально, его нельзя нарушать. Это надо сделать до Игр. Но когда? Завтра у нас тренировки с менторами. Для нее это будет испытанием, потому что она ненавидит Эффи и Хеймитча, а потом интервью.