удовольствие копаться в странных и ужасных вещах, и я надеялся, что вы будете тем самым… Но так случалось всегда.

На краю вашей солнечной системы есть планета, называемая вами Плутоном, там я встретил жителя, который, как и вы, очень интересовался древними и ужасными суевериями своей планеты. Он также прочёл Предисловие, как и вы только что; его тоже мучила ужасная неуверенность, но мужество покинуло его, и он бежал от меня и Книги, как бежал бы от чумы, и поэтому я понял, что снова потерпел неудачу в этом гротеске, что я ещё не освободился от проклятия. Но это случилось так давно, и нигде я не могу избежать тех мук ума и души, которые Они причиняют мне по своей воле! Ибо именно от Них я черпаю невосприимчивость к ужасам внешнего пространства и той доселе неведомой Силы тьмы, которая превосходит силу света, и благодаря ей могу пересекать пространство между планетами и между галактиками. Но ни одного мгновения, ни одной моей собственной мысли!

Вы не можете знать, как это ужасно! Иногда посреди ночи Они проецируют на меня богохульную Фигуру, беззубый рот которой открывается и закрывается в непристойном, беззвучном звуке. Она сидит у меня на груди, чтобы исполнить гротескный обряд, во время которого сама моя личность теряется в хаотическом беспорядке, а мой ум катится среди грохочущей монодии звёзд, в ту безграничную бездну за предельным изогнутым краем космического пространства, где Они пребывают в созерцании чудовищной катастрофы космоса; нет, это больше, чем созерцание, дело началось, теперь делается, и Там я помогал в этом деле, сама необъятность которого свела бы с ума того, кто бы узнал о нём. Я бы приветствовал безумие, но Они даже не позволяют мне сойти с ума!

Его голос, ранее тонкий и резкий, теперь превратился в пронзительный визг.

— Но, — сказал я, наконец, с каким-то торжеством, — если вы так хотите, чтобы я прочёл эту книгу, то все те вещи, что вы мне тут рассказываете, вредят вашей цели, если всё это безумие не является сном, в который я верю!

Торговец почти пошатнулся, когда поднёс руку к голове.

— Это потому, что вы не знаете злобной хитрости Тех, кто задумал этот план. Сами мои мысли, слова, которые я говорю, исходят от Них! Я принадлежу Им!

Человечек сделал почти незаметную паузу, во время которой он, казалось, снова прислушался к тому, чего я не слышал, и затем он продолжил:

— …но подумайте хорошенько… книга раскрывает тайны, которые могут быть вашими… знания, о которых вы едва ли смели мечтать… почему вы даже не подумали связать упомянутого в предисловии «Катульна» с тем самым вечно проклятым Ктулху со щупальцами, что, по слухам, пришёл на Землю миллионы лет назад с планеты Сатурн, на которую он ранее бежал из глубин за пределами вашей солнечной системы? Вы можете узнать, откуда явился малоизвестный и отвратительный Цатоккуа, и почему… и другие непристойности из нечеловеческих легенд, на которые есть намёки в вашем «Некрономиконе» и других запрещённых книгах: Н'ьярлотатеп, и Хастур, и отвратительные Ми-Го; страшный и всезнающий Йок-Зотот, тяжеловесный Чаугнар Фаугн с хоботом, и Бех-Мот Пожиратель… вы будете беседовать с Шепчущим во Тьме… вы узнаете значение Демона, что бродит среди звёзд, и узрите охотников из-за Пределов… вы узнаете сам источник тех Гончих Тиндалоса, которые обитают в хаотичной, туманной вселенной на самом краю космоса, и которые находятся в союзе с Теми, Кто Снаружи… все эти вещи, с которыми вы связаны… смутно знакомые вам из прочитанных манускриптов, вы узнаете о них и многое другое. На страницах этой Книги, повествующей о том, что было до самого начала, раскрываются тайны, которые даже самые дикие полёты вашего воображения не могут начать постигать… ваш ум, теперь такой ничтожный, расширится, чтобы охватить эту бесконечную тайну всей материи, и вы можете узнать, каким образом весь космос был извергнут злой мыслью в разуме чудовищного Существа во Тьме… вы увидите, что этот космос, который мы считаем бесконечным, есть только атом в их бесконечности, и вы увидите ужасающее положение нашего космоса в этой большей бесконечности, и непристойные ритуалы, в которых он играет неотъемлемую роль… вы будете знать историю солнц и туманностей, и ваша сила будет заключаться в телесном перемещении между планетами или даже между галактиками, настолько удалёнными, что их свет ещё не достиг Земли…

Как я могу описать эти несколько минут? Его пронзительный голос неумолимо продолжал звучать, раскрытая книга лежала на столе между нами, пламя в камине отбрасывало мерцающие тени по комнате; я стоял, напряжённо выпрямившись, положив одну руку на стол; голова у меня шла кругом, пытаясь осознать всю важность того, что лысый человечек говорил мне, и, пытаясь взвесить одно против другого — то, во что я смел верить и во что боялся верить!

И всё время, пока торговец говорил, он стоял в таком положении, что я подумал: он прислушивается… прислушивается… к чему?

И пока он говорил, его взгляд был устремлен не на меня, а через моё плечо на каминную полку, где стояли часы… Один раз, когда человечек говорил, я медленно подвинул руку вперёд, чтобы почти коснуться книги, но почти незаметное изменение тембра его голоса заставило меня отдёрнуть руку. И всё время, пока торговец извергал свои бессвязные фразы — являлось ли это ошеломляющим эффектом его слов на мой мозг или нет, я никогда не узнаю — я, казалось, всё яснее ощущал присутствие тех невидимых сил, что притаились поблизости, и они тоже, казалось, ждали…

Торговец больше не говорил. Я не знал, когда именно он замолчал; я только заметил, что больше не слушаю его голос, а прислушиваюсь к чему-то другому — к чему-то, чего я не знаю. Я понимал только, что мы не одни в этой комнате и что время ещё не пришло, но уже приближается. Поэтому я прислушивался к тому, что не мог расслышать, и снова я зачарованно уставился на книгу, лежавшую на столе между нами…

Он видел как я зачарован.

— Читайте, — горячо прошептал торговец, наклоняясь ко мне. — Вы же знаете, что хотите читать. Вы хотите читать.

Да, я хотел прочитать книгу. Этот факт всё сильней и сильней давил на меня. Какой здравомыслящий человек поверит, что в этой Книге есть такие зловещие связи, на которые он намекал? Но я уже не был уверен в том, что я нормальный человек. Если я верил в эту историю, то, несомненно, был не в своём уме; если я не