такого делать не надо, что он нам даст по пять рубликов каждому. Представляете, по пять рубликов, если мы покажем ему, куда бумаги от того толстяка Чалый сдал. Пять рубликов, это ж какие деньжищи!

— А откуда мужик этот знал, что это вы бумаги у толстяка подрезали? — в задумчивости проговорила Глафира.

— А я откуда знаю? Знал — точно знал.

— И что было дальше?

— Ну, я воробей стреляный, я знаю, что со мной Чалый сделает, если я людей выведу на ломбард, куда он рыжье краденое сдает. Да и ссориться мне с Чалым неохота. Лучше полушка, но своя. Я отказал мужику этому. А вот Митька — дурак, жрать вечно хочет, он согласился мужика проводить до ломбарда. Еще хвастал мне, что пять рублей заработает, а мне ни копейки не даст.

— А вы не думали, что тот мужик — филер или шпик под прикрытием? — спросила Глаша.

— Не, на шпика он совсем не похож, хоть одежа и благородная, но видно, что мужик тоже полицаев недолюбливает, — тряхнул немытой головой Ванька.

— И что, Митька отвел его? — поинтересовалась девушка.

— А вот тут самое интересное, — подал голос Прохор. — Я узнал по своим каналам, что сегодня утром в ломбарде на Лиговке был найден труп Самсона Рабиновича, хозяина ломбарда, и мальчика-беспризорника Дмитрия. Оба задушены.

Глафира вскрикнула и онемевшими губами спросила:

— А бумаги?

— А потрепанный дневник и письма в нем снова исчезли…

Записи из старого дневника. 21 ноября 1866 г

Лев Георгиевич слег после жуткого похмелья — подобная «болезнь духа» встречается у него периодически, и работники Фондов Академии вполне к этому привыкли, да и мне на руку его вынужденное отсутствие.

Я наконец-то смог проникнуть в другие потайные книжные хранилища: хочу посмотреть, какие еще тайны скрывает научная библиотека.

Надо написать Лизоньке — моему ангелу — о тех чудесах, что я здесь увидел.

Я увидел много комнат, наполненных самыми разными книгами на неизвестных мне языках по различным предметам и наукам. Есть среди них и такие, которые выглядят очень странно. Каменные плиты, глиняные таблицы, разноцветные нити, сплетенные в причудливые узлы, видел я и китайские иероглифы, и арабскую вязь. Сотни и тысячи книг.

Новгородская область. Батецкий район. Наши дни

— Опять гречка? Девочки, ну у вас совесть есть? — Аспирант Авдюшин с тоской взглянул на полную тарелку каши перед собой.

— Совесть есть! А вот разносолов и мидий с моллюсками у нас нету! Ешь, что дают, — хлопнула ложкой по тарелке Стефания.

Апраксин неодобрительно поцокал языком, но ничего не сказал.

Завтрак вышел печальный и немногословный, только Котов все время ерзал на месте, но все-таки решил задать важный вопрос главе экспедиции:

— Сергей Юрьич, а долго мы тут просто так сидеть будем? Копать нам не дают! Выходить за территорию лагеря без разрешения тоже нельзя! Как пленники третий день сидим! Или нас до осени тут оставят?! — с вызовом спросил он.

Другие студенты тоже подняли головы от порядком надоевшей всем гречневой каши.

— Я вас прекрасно понимаю, мои дорогие. Но ничего поделать не могу! Это приказ сверху — пока расследование не закончится, мы должны оставаться здесь. Мне такая ситуация, поверьте, тоже очень не нравится, но я ничего не могу сделать! — покачал головой профессор.

— Так убийцу же поймали? Мымра… ой, Марина Эдуардовна же арестована! — заметила Белинская.

— А вы все уверены, что это она убила Людочку? — спросил Апраксин.

Он снял очки, протер их клетчатым платком, снова запихнул его в карман и устало ответил:

— Я не думаю, что Марина Эдуардовна виновата, и если это так — тогда убийца на свободе, и он может быть одним из нас.

Послышались нервные смешки.

Настя возразила:

— Скажете тоже, одним из нас! Вот еще!

— А скажите, почему эти бабки с транспарантами до сих пор не убрались? Мы же не копаем сейчас? — поинтересовался Никита.

— Сейчас-то не копаем, но лагерь на месте, у подножия Шумки, бесим мы их, — резонно ответила Стеша.

— Да, тут, скорее всего, я с вами согласен, госпожа Белинская, — устало ответил профессор.

— А что нам тут делать теперь? — не отставала с расспросами Настя.

— Погуляйте по окрестностям, можно в соседнюю деревню сходить за продуктами, это нам разрешено. Авдюшин Алексей Павлович, возьмите с собой человек пять — сходите в Заполье, хоть развеетесь. На этом завтрак считаю закрытым.

— Сергей Юрьевич, — подошла незаметно после завтрака к профессору Майя. — Мне нужно с вами серьезно поговорить. У меня есть важная информация.

Профессор поднял на нее красные от недосыпания глаза:

— Да, Майя, конечно, пройдемте ко мне.

Белинская пыталась увязаться за ними, но Майя сделала страшные глаза и прошептала, что потом все расскажет, та обиженно фыркнула и удалилась.

Они подошли к личной палатке профессора, девушка взглянула на него серьезно и сказала:

— У меня есть информация о свитке летописи, да, том самом, — быстро затараторила она. — Точнее, не том самом.

— О свитке? — удивился Сергей Юрьевич. — Что вы о нем знаете? Его забрали на экспертизу как улику, он весь в крови… Людочки…

— Это не тот свиток! — на одном дыхании выпалила Майя.

— Как это не тот? Что значит не тот? Объясните, пожалуйста, — нахмурился профессор.

— Да, вот смотрите сюда. Это фотография в моем телефоне свитка, что был на столе в главной палатке, который, судя по словам Марины Эдуардовны, был украден. А это фотография свитка, что был найден у тела Люды, — Майя показала Апраксину фотографии.

— Ну-ка, ну-ка! Откуда они у вас? — удивился Апраксин, его очки спустились на кончик носа.

— Откуда — неважно, но я хотела вам их показать! Это другой фрагмент летописи. Это вторая часть летописи — это продолжение, посмотрите!

— Не может быть! А хотя… вы правы… Госпожа Виноградова, вы правы! Но это невозможно, откуда он здесь оказался?! Каким образом! Про эту летопись никто не знает! Ну-ка, ну-ка! Майя, вы можете скинуть мне эти фотографии, я должен их хорошенько посмотреть — перевести тексты! Здесь запись нечеткая, не все буквы видны — но я хотел бы разобраться!

— Я пыталась перевести тексты — но там получается чепуха какая-то, что-то вроде шифра…

Он поднял на Майю изумленный взгляд.

— Спасибо, что обратились с этим ко мне. Это же сенсационная находка!

— Это поможет найти Рюрика?

— Я думаю, это поможет найти убийцу! — уверенно заявил Апраксин.

1868 г. Санкт-Петербург

— ….праздношатайство днем и ночью с пением нецензурных песен и сквернословием, бросанием камней в окна, причинение домашним животным напрасных мучений, оказание неуважения