— Виталий Борисович, а как вы посмотрите на то, чтобы по окончании волнений всех этих юных революционеров… аккуратно задержать и определить до утра следующего дня для дознания в близлежащие отделения полиции?

— И Варвару Александровну?

— Ее в первую очередь, — не удержался от ухмылки я.

Несколько секунд в трубке стояла тишина, а потом послышался тяжелый вздох:

— Алексей, я бы с огромным удовольствием хоть на трое суток этих мажоров и мажорок закрыл, но, боюсь, государь с государыней и остальные заинтересованные лица мне подобного не простят. — И опять тяжелый вздох. — Будет приказ — я твою сестру хоть в Бутырку в воспитательных целях приземлю, хоть в полицейском обезьяннике красивую жизнь устрою. Сможешь подобный приказ пробить?

— Постараюсь, — вздохнул я в ответ. — Ждите звонка от старших родичей.

— Принято.

Убрав телефон в карман, оглядел братьев, которые, что характерно, выглядели очень довольными.

— Чего скажете, ваши императорские высочества?

— С отцом своим иди договаривайся, — улыбался Александр. — Дядька мужчина правильный, в воспитательных целях и на неделю малую в ИВС закатает! И еще, Лешка… — братец хитро улыбался. — Ты бы позвонил Марии — пусть тоже к испанскому посольству двигает, чтоб, значит, ей от остального общества не отрываться.

Николай согласно кивнул:

— Шурка дело говорит! Не можешь победить — возглавь. Вот пусть две великих княжны и возглавят назревающий бунт, раз уж нам с вами не посчастливилось оказаться в этот момент вдали от любимой родины!

— Принято, — ответил я по примеру Пафнутьева. — Тогда пошли, будем вместе моего родителя на очередную авантюру уговаривать.

«Переговоры» с отцом не заняли много времени, тем более он был в курсе демарша Варвары. Он же позвонил Марии и фактически приказал ей собрать остатки «здравомыслящих» лицеистов и выдвигаться в сторону испанского посольства. Девушка, осознавшая в полной мере перспективы «тюремного заключения», сначала отказалась от участия в этой афере, а потом, узнав о возможном попадании на первые полосы газет, с радостью согласилась, но при условии отсутствия наказания для остальных лицеистов. Гарантии прозвучали, и, самое важное, Мария услышала главное:

— С бабушкой насчет Варвары я договорюсь, — обещал отец. — Сестре твоей в итоге не сильно достанется.

— Именно это я и хотела услышать, — уже спокойным тоном ответила Мария. — Все, пошла я оставшихся лицеистов агитировать. Пожелайте мне удачи!

Дальше уже было дело техники — родитель позвонил Пафнутьеву и Нарышкину с Орловым, предупредив тех об участии в беспорядках подрастающей аристократии. Выслушав заверения, что те все поняли и все будет в порядке, цесаревич успокоился и хмыкнул:

— Осталось мою матушку подготовить к тому, что ее любимые внучки угодят сегодня в полицию. Радует одно — слухи об этом задержании очень быстро распространятся по Москве, что, согласитесь, положительно скажется на имидже как рода Романовых, так и всей нашей системы власти. — Родитель хмыкнул: — Пугает одно — как бы наши подданные после этих слухов не возмутились и пошли брать штурмом полицейские участки, где будут содержаться безвинно задержанные малолетние патриоты…

Наш разговор с отцом прервал звонок моего телефона, и я, мысленно выругавшись, приготовился опять успокаивать старшую сестру, однако абонентом оказался Сандро Багратион.

— Алексей, добрый день! — в голосе молодого человека слышалось напряжение. — Мы тут это… Короче, мы с парнями и девчонками в лобби вашего отеля собрались, может, помощь с нашей стороны какая нужна?

Подумав пару секунд, я ответил:

— Сандро, повиси на линии, сейчас у отца спрошу…

Доложившись родителю о сути звонка, получил от него исчерпывающие инструкции:

— Упущение с нашей стороны, — покивал головой он. — Если Шереметьеву сразу к делу приспособили, то вот остальные ваши друзья оказались не у дел, что не есть хорошо. Поэтому слушайте мой приказ, господа Романовы: займите чем-нибудь своих друзей, но без пьянок и прочего безобразия. Самое главное — все собравшиеся в Монако представители правящих родов мира должны видеть злых и не павших духом русских, которые не только не сломались под натиском подлых провокаций, но и готовят достойный ответ своим врагам. Мысль понятна, молодые люди?

— Понятна, — кивнули мы с братьями.

— Про наш визит к Савойским пока ни слова, хотя слухи об этом все равно скоро разойдутся. Все, выполняйте.

Спустившись в лобби, мы застали в баре не только нашу молодежь, имевшую слегка пришибленный вид, но и импортных принцев и принцесс в полном составе. Последние вместо приветствия принялись выражать нам с братьями свои искренние соболезнования по поводу событий в Испании, причем девушки и молодые люди, как я чуял, были вполне искренни в своих словах — они прекрасно понимали, что сегодня это случилось с нашим посольством, а завтра может произойти с посольствами их собственных стран. Поблагодарив друзей за проявленную заботу, я, помня пожелания родителя, обратился к русской части нашей многонациональной компании:

— Знаю, что вам сейчас очень бы хотелось оказаться в Москве и вместе с остальной молодежью устроить… протестную акцию у ворот испанского посольства, но, увы, это невозможно по объективным причинам. — Я пристально оглядел присутствующих. — Хочу вас заверить, что родом Романовых и руководством министерств и ведомств Российской империи принимаются всеобъемлющие меры для расследования столь вопиющего акта международного терроризма и недопущения подобных инцидентов в будущем. Со своей же стороны могу пообещать одно, — я добавил гнева, и молодежь невольно стала пятиться от меня, — исполнителей и заказчиков, если таковые имеются, ждет неотвратимое и суровое наказание за столь подлое и ничем не спровоцированное нападение на мирное российское посольство!

Посчитав свою «просветительскую миссию» выполненной, убрал гнев и спросил:

— Дамы и господа, может меня кто-нибудь просветить, как именно вы собирались провести остаток этого не очень доброго дня? — Увидев же растерянность на лицах друзей, тяжело вздохнул: — Простой же вопрос, а ставит вас в тупик. Какие будут предложения?

— Ну… — протянул Сандро Багратион. — Ни о каких развлечениях и речи быть не может… Может, просто в местном баре посидим, Алексей? Или на «Звезде»?

Среди присутствующих раздались робкие возгласы одобрения, а мое воображение живо представило эту картину — молодые люди и девушки сидят с бокалами алкогольных и безалкогольных напитков, а на их лицах грусть-печаль периодически сменяется вселенской скорбью! С трудом отогнав от себя это видение, но не удержавшись, чтобы не передернуть плечами, попытался придумать иной сценарий сегодняшнего дня. Выход невольно подсказала Елена Панцулая, которая, глядя на меня, нервно сжимала и разжимала свои маленькие кулачки.

— Бар — это, конечно, очень заманчиво, — бросил я, — и, самое главное, в истинной русской традиции. Но есть другое предложение. Одну секунду, друзья…

Достав телефон, набрал номер родителя. Спокойно выслушав на французском «Абонент