— Это очень заботливо с твоей стороны, но я уверена, что твоя высокая температура не имеет никакого отношения к чуме. Осматривая тебя, я заметила признаки инфекции носовых пазух. Помнишь, я говорила, что дам тебе антибиотики?

Он таращится на неё.

— Не помню.

Она похлопывает его по здоровой руке.

— Это потому что ты знатно приложился головой. Ты сказал, что не так давно переболел простудой, а я тебе ответила, что из-за этого у тебя, похоже, развилась вторичная инфекция в носовых пазухах. Поэтому у тебя поднялась температура.

Он смотрит на неё, прикрыв один глаз.

— А вы можете перейти на слова попроще? Я что-то не соображаю.

— Я хотела сказать, — мягко поясняет она, — что ты не заразен. Ты не заразишь Фрэнки.

— О, хорошо, — Рен вздыхает и позволяет своим глазам закрыться. — Значит, она может и дальше держать меня за руку, и я не заражу её чумой.

— Мне всё равно лучше уйти, — говорю я ему. — Тебе пора поспать, Зензеро, — я медленно начинаю убирать руку, но Рен вцепляется в неё, и его глаза распахиваются.

— Вот оно. Вот что я хотел у тебя спросить, — он пытается сесть и падает обратно, морщась. — А вот про плечо забыл, — стонет он.

— Полегче. Ты же знаешь, что я всегда поблизости. Мы можем поговорить завтра.

— Нет, — он серьёзно смотрит на меня. — Мне надо это знать. Что значит «зензеро»?

Горячий румянец приливает к моим щекам. Я смущенно откашливаюсь. Эми у двери ковыряется в телефоне, и она совершенно точно в пределах слышимости. Мне меньше всего надо, чтобы она меня подкалывала этим.

— Ну, это глупо, — говорю я, понижая голос. — Это просто итальянская ерунда.

— Ерунда, — он хмурится. — Ты называешь меня ерундой?

— Чёрт возьми, Бергман. Нет, — шепчу я. — Это слово означает «имбирь», ясно? Потому что ты… — я машу рукой, указывая на его лицо в целом. — Ты рыжий4. Это мило.

Улыбка Рена такая ослепительная, что её мощностью можно было бы ослепить целый квартал города. Он вытягивает шею, чтобы посмотреть на Эми.

— Слышала это, доктор Эми? Она считает меня милым.

Но прежде чем я успеваю сказать хоть слово в свою защиту, он с мягким вздохом закрывает глаза и вырубается, крепко держа меня за руку.

Глава 8. Фрэнки

Плейлист: Lisa Hannigan — Undertow

Если Рен и запомнил наш разговор по душам под наркотиками, то никак не выдал. За завтраком в отеле следующим утром он одарил меня стандартной дружелюбной улыбкой, а потом обращался со мной как обычно. Как с женщиной, с которой он работает. Не как с женщиной, которую он называл Франческой и держал за руку, пока не погрузился в беспокойный сон.

И меня это устраивает. Если честно, даже легче, что он не помнит. Если бы он помнил, то я уже представляю себе его острое смущение, свирепый румянец, раскаяние, пропитывающее его извинения, хотя его действия показались мне забавными и странно очаровательными.

Сидя на самолёте после проигрыша во второй игре, к сожалению (неудивительно, поскольку мы играли без Рена), я уткнулась носом в работу и избегаю разговоров с кем-либо. Если я не смотрю в телефон или ноутбук, то мои глаза продолжают упрямо устремляться к тому месту, где сидит Рен, листающий маленькую книгу в мягкой обложке. Я на 99 % уверена, что это Шекспир… зануда.

Чёрт возьми. Вот почему нельзя размывать границы, нельзя пересекать черту. Всего несколько нестандартных взаимодействий с ним, и теперь всякий раз, когда я рядом с Реном, у меня под кожей тлеют странные ощущения. Когда я видела его вчера на игре, в угольно-сером костюме, и заметила, как от этого его глаза сделались цвета мокрого от дождя сланца… когда я наблюдала, как он разговаривает с товарищами по команде, отдавая им всю свою сосредоточенность и широкие улыбки… мой живот скручивало свирепыми узлами.

Как только я уселась в самолёте, у меня перехватило дыхание, когда Рен прошёл мимо меня и оставил после себя шлейф знакомого, чистого и терпкого запаха. От этого у меня выступили слюнки. Это случилось не впервые, но раньше я списывала это на то, что запах поразительно приятный. Этот парень умеет выбирать туалетную воду. И что с того?

Что с того? А то, что когда я вдохнула его запах в этот раз, моё тело так отчаянно среагировало забытыми местами, что я едва не отвесила себе пощёчину. А потом принялась за работу.

Полёт проходит не самым гладким образом, и сосредоточиться на работе сложно. Дважды, поднимая взгляд, я готова была поклясться, что Рен буквально секунду назад уткнулся обратно в книжку. А теперь он замечает, как я за ним наблюдаю. Этот светлый кошачий взгляд поднимается от страницы и встречается с моим. Моё дыхание застревает в горле.

Я моргаю и отворачиваюсь.

Это что такое?

Изжога. Вот что это. Я съела на ужин острый ролл с тунцом, и это было прямо перед взлётом. Я тру свою грудь, пытаясь прогнать это горячее, тугое, жгучее ощущение. Уф. Больше никаких роллов с тунцом.

Опустив голову обратно к ноутбуку даже после того, как пришлось закрыть его перед посадкой, я не поднимаю глаз, пока шасси не встречается с полосой в толчке, от которого у меня дребезжат кости. Я снова в безопасности, заземлена на земле и в реальности.

Игрок. Сотрудница. И «никогда эти двое не встретятся».

Да. Рен тут не единственный задрот литературы.

Может, я и не увлекаюсь Шекспиром так сильно, как Сорен, но я люблю книги. Они — один из самых жизненно важных инструментов в моём распоряжении, чтобы разбираться в человеческом поведении и изучать свои чувства касаемо тех элементов жизни, которые вызывают наибольшее смятение. Книги помогают почувствовать более тесный контакт с миром, осмыслить который иногда так сложно. Книги терпеливы. Они не смеются надо мной. Они не спрашивают, почему я «всегда» хмурюсь или почему я не могу сидеть спокойно. Книги с гостеприимством приветствуют меня, мои странности и все остальное, принимают меня такой, какая я есть.

После жёсткой посадки мы сходим с самолёта и направляемся в автобус, который отвезёт нас в «Тойота Спортс Центр», наше заведение для тренировок. Сидя одна, я включаю телефон и вижу сообщение от Энни.

«Самый неудачный момент, но я в больнице. Не могу понять, то ли это преждевременные роды, то ли ложная тревога. Я бы сказала Тиму оставить меня здесь и съездить за тобой, но я думаю, он за такое разведётся со мной. Мне