Прячущийся за вышкой Рок увидел, как к ним с Даскалосом бежит один из надсмотрщиков. Орк поудобнее перехватил обагрённую кровью доску и лишь затем понял, что гном направляется вовсе не к двум каторжанам, а именно к башенке. Логично, с такой высоты сподручней будет стрелять по огромному зверю.

Трубный рёв мамонта заставил лихниста замереть на мгновение почти у самого входа в башню. Этим не преминул воспользоваться уже готовый к нападению Рок. Доска с размаха ударила гнома по голове. Лихниста повело в сторону, оглушённый гном упал на колени, выронив арбалет. Орк отбросил крайне неудобную доску, набросившись на противника со спины. Кулаки обрушились надзирателю на затылок в место соединения головы с шеей — каждый зеленокожий прекрасно знал болевые точки двуногих созданий. Окончательно потеряв сознание, гном растянулся на снегу, отбросив короткие ручки и ножки в разные стороны. Рок оттащил безвольное тело за вышку.

— Первый готов, — кивнул зеленокожий боец Даскалосу Балиновичу, тщетно пытавшему перевязать лохмотьями покусанную собакой ногу. — Теперь у тебя достаточно тряпок для нарезки бинтов, я позаимствую только топорик. Арбалет и нож держи при себе.

Оставив товарищу поверженное тело и средства защиты, Рок снова выглянул из-за башни, оценивая царивший в лагере хаос.

Какая-то бородатая тушка пролетела мимо укрытия каторжников, отброшенная бивнями разъярённого мамонта. Другой надсмотрщик издал предсмертный душераздирающий вопль, будучи раздавленным зверем. Затем раздался рёв боли шерстистого монстра — для арбалетных болтов даже его толстая шкура не являлась серьёзным препятствием.

Рок понял, что пора действовать. Ни он без мамонта, ни мамонт без его помощи не одолеют всех надзирателей. Всё внимание последних было приковано к нежданному огромному гостю, вкупе с метелью это давало зеленокожему бойцу шанс. Забыв обо всём, выросший в вечной борьбе с другими орками шаман начал охоту на тварей, что понукали им последние двадцать лет. Пусть для разнообразия попробуют сразиться с настоящим противником, не только же им всем скопом избивать безоружных?!

После нелепой доски махать топориком было одно удовольствие. Хруст ломавшихся шей Рок мог расслышать даже сквозь завывание вьюги. Эх, если бы не паршивая антимагия, он мог бы разделаться с обидчиками куда более изощрённо… Но что есть, то есть, иногда приходится марать руки кровью словно какой-нибудь воин.

Старший надзиратель гневно выкрикнул очередную команду.

Ну что за болваны?! Двадцать гномов не могут завалить одного одуревшего мамонта? Позорище, честное слово! Совсем расслабились, надо будет как следует отмуштровать толстобрюхов, когда закончится этот бардак.

Какой-то частью сознания глава лагеря понимал, что вина его помощников опосредована. Все обстоятельства складывались как нельзя скверно. Аномальная метель, глухая ночь, отсутствие времени на сборы и подготовку… Сонные надсмотрщики вразнобой выбегали из домов кто в чём и кто с чем. Самые сообразительные быстро рванули обратно за арбалетами. Менее умные суматошно размахивали факелами и топорами, но вместо того, чтобы отпугнуть, лишь ещё более разъяряли животное.

Из-за стелящегося над землёй снега разглядеть что-то дальше пары десятков метров не представлялось возможным, завывание вьюги заглушало команды старшего надзирателя. Охота на зверя, которая в иной ситуации служила для гномов забавой, на сей раз превратилась в сущий кошмар.

Надсмотрщики выпускали арбалетные болты в огромную тушу, не попасть в которую было сложно даже несмотря на тьму и метель. Но стреляли «охотники» не прицельно в жизненно важные органы, а просто торопились как можно скорее разрядить арбалеты. Перезарядка которых в условиях вьюги и паники занимала чудовищно много времени…

Сквозь вой ветра и рёв монстра то и дело слышались вопли надсмотрщиков. Казалось, они возникали в некоем отрыве от схватки с огромным животным, но старший надзиратель списал эту странность на непогоду. Поняв, что не дождётся результатов от подчинённых, он сам направился навстречу мохнатому чудищу. В отличие от остальных, бывалый северянин точно знал, куда надо выстрелить.

Сердце и лёгкие. Поражение мозга смотрелось бы гораздо эффектнее, но надеяться попасть при такой видимости в уязвимое место на голове мамонта, было чрезмерно самонадеянно. Малейший промах, и болт застрянет в толстом черепе, тогда пиши пропало. Сейчас требуется нанести серьёзную рану, а даже в случае промаха в сердце, не поразить с близкого расстояния лёгкие было трудно.

Топот и рёв мамонта приближался, силуэт отчётливо проявился на фоте завихрений из снега. Старший надзиратель прицелился.

— Ну, иди к папочке…

Его ничуть не пугала несущаяся на него масса. Он успеет отскочить после выстрела. Главный душегуб нажал на курок.

Что-то ударило его под локоть в самый последний момент. Арбалетный болт ушёл в сторону, лишь слегка зацепив переднюю ногу твари. Гном повернулся, гневно ища причину помехи. Едва различимая фигура тощего орка кинула в него новый… Снежок!

— Вот дрянь! — невольно вырвалось из груди старшего надзирателя. Смертельный выстрел испортила такая досадная мелочь!

А вот мамонта никакие мелочные царапины не смущали. Мотнув головой, могучий зверь отправил своим бивнем начальника лагеря в головокружительный полёт.

Приземлился глава надзирателей неудачно. Последовала вспышка ослепительной боли. Затем сознание заволокла тьма.

Когда он пришёл в себя, наступило утро. Метель приутихла. Снежинки ещё стелились над лагерем, но уже как-то медленно, словно ленились.

Старший надзиратель попробовал встать, но тело пронзила такая страшная боль, что он сразу оставил попытки. Позвоночник был цел, но остальным органам и суставам повезло существенно меньше. Всё, чего он сумел добиться ценой колоссальных усилий — это перевернуться со спины на бок, чтобы хотя бы отчасти оценить ситуацию. Картина, открывшаяся взору матёрого лихниста, очень ему не понравилась.

По лагерю бродило несколько оборванных каторжников, осматривая валявшиеся повсюду тела. Прямо на глазах надзирателя один заключённый принялся сдирать с трупа меховую накидку. Похоже, тёплая одёжка очень понравилась человечку.

— Руки прочь, грязная мразь! — попытался выкрикнуть гном, ещё вчера бывший в лагере царём и Богом. Вкус крови во рту резко убавил его тону властности.

Мародёр не обратил на приказ никакого внимания. Он явно ничего не боялся.

Внимание старшего надзирателя привлекло какое-то движение в отдалении. Присмотревшись, он понял, что не самого трезвого вида гном обхаживает лежащего на животе мамонта, извлекая из шкуры болты и промывая разгромившему лагерь чудовищу раны. Это могло означать лишь одно. Невероятно, но каким-то образом надзиратели проиграли ночное сражение!

Обзор нагло перегородили чьи-то тонкие ножки. Главный надсмотрщик тупо уставился на изящные туфли, ещё не до конца убитые работой в карьере. Эльфийская обувка, не иначе.

Ноги не уходили. Начальник лагеря с