— Ну где он застрял? — возмущался товарищ Махалыч. — Людей только за смертью посылать! Медленные, слабые, глупые! Хуже только эльфы и орки.

— Согласен, грёба… — согласился гном помоложе, — …человеки. Как бы он на радостях в одно жало всю бутылку ни выдул, тогда его точно можно сегодня не ждать.

— Угумс, от целой бутылки даже у меня ноги ватными станут. Зря его послали за водкой. Не каждый устоит перед таким страшным соблазном…

— Признайся, ты бы точно нажрался, Махалыч!

— Чё ты на меня нагоняешь всё время?! Да я вообще свят, как Лихнун!

— Мне-то не гони! Свят он, ёп…

Парусина резко отлетела в сторону, в спасительное углубление дохнул хладный ветер. На фоне кружащегося водоворота снежинок застыл тёмный силуэт человека. Махалыч не сразу понял, что тот держит в руках.

— Не дёргаться! Сидеть, я сказал! — рявкнуло чудо в лохмотьях. — Ты, матерщинник.

— Я, что ли? Ё…

— Заткнись! — грубо оборвал его человек. — Лови.

В руках сквернослова оказалась бутылка водки.

— Открывай. А теперь пей. Пей до дна! — приказал бывший каторжник.

Когда тебе предлагает выпить человек с заряженным арбалетом, ссылаться на здоровый образ жизни не следует. До дна, так до дна. Любитель бранных словечек послушно влил в себя содержимое литровой бутылки.

— Хорошо. Держи ещё одну, только не пей сразу. Когда проснёшься, используешь, чтобы согреться. Теперь ты! — арбалет уставился на Махалыча. — Привяжи верёвку к своей лодыжке. Крепко-накрепко привязывай, я прослежу!

Человек кинул гному моток верёвки, другой конец которой был привязан к предплечью предателя.

— Если верёвка натянется слишком сильно, я разряжу в тебя арбалет, понял? А если даже и промахнусь, то топором я не только дровишки умею колоть. Косточки рубятся не так легко, зато хрустят весело, хочешь на себе ощутить?

Спятивший оборванец похлопал себя по поясу, где висел походный топорик Махалыча.

— Давай, вылезаем вдвоём из телеги. А этот пусть спит. Неохота всю дорогу его сквернословие слушать.

…

— Снимай с мамонта упряжь. С телегой нам не проехать, а без неё вполне справимся.

…

— Теперь залезай на это чудовище. И без глупостей, а то прямо жопу тебе прострелю!

…

— Всё, нормально уселся на голове? Буди мохнатого и поехали.

…

— Куда-куда, обратно в северный лагерь, естественно.

* * *

Стоя на плечах Рока, высунувшийся из дыры в крыше барака Даскалос Балинович тщетно вглядывался в ночную метель.

— Не видно ни зги! — констатировал он очевидный факт. — Полагаю, все надзиратели давно разошлись по домам. Предлагаю пробраться к избе главного и попробовать зайти в гости. Ты как?

Рок утвердительно крякнул, подталкивая пожилого гнома, с трудом перелезавшего через отверстие в потолке. Подал забравшемуся на крышу товарищу бесхитростное оружие, при помощи которого двое безумцев рассчитывали расправиться с двумя же, правда, не единицами, а десятками вооружённых лихнистов. Надежда мероприятия на успех стремилась к нулю, но орк и гном знали, что просто обязаны сделать хоть что-то, иначе оба сошли бы с ума.

Бывший шаман легко подтянулся, вызволяя из барака своё исхудавшее тело. Порыв холодного ветра придал сознанию ясности.

— Домики надзирателей в той стороне! За внутренним частоколом! Двигаемся аккуратно, чтобы не заметили с вышки! — из-за завывания ветра приходилось кричать. Не самая приятная погодка, но зато о производимом шуме сегодня можно было не беспокоиться.

Вскоре выяснилось, что смотровая башня тоже угрозы не представляет. Её очертания едва угадывались на фоне тёмного неба, непохоже, чтобы кто-нибудь нёс ночной караул. Ни один факел не освещал занесённый снегом северный лагерь, лишь сквозь несколько закрытых ставень струился слабенький свет.

Поджарый Рок играючи преодолел трёхметровый внутренний частокол, отделявший облагороженную территорию надзирателей от грязной обители каторжников. Доска с торчащими гвоздями на сей раз послужила чем-то вроде скального крюка, позволившего орку зацепиться за вершину преграды. Даскалосу Балиновичу такие выкрутасы были явно не по зубам, поэтому, преодолев препятствие, орк осторожно двинулся к воротам, чтобы приоткрыть товарищу створки.

Для перестраховки, Рок несколько минут внимательно наблюдал за вышкой рядом с воротами, но никаких признаков жизни в башне так и не обнаружил. Халатность надзирателей можно было понять: всё равно в такую метель дальше двадцати метров не разглядишь даже мамонта, а побеги заключённых являлись исключительной редкостью.

Куда бежать в тундре, где на десятки километров нет ни души? Единственные поселения, которые можно найти — это такие же лагеря, где тебя быстро «убедят» возвращаться обратно. Внушительные частоколы служили скорее защитой от белых медведей, волков и других северных хищников.

Бунты здесь тоже случались нечасто: выдаваемые каторжанам кирки и лопаты приковывали толстыми цепями к громоздким телегам, а голыми руками лезть на жестоких вооружённых охранников была так себе перспектива. Теоретически полсотни узников могли попытаться одолеть двадцать надзирателей, но на практике мало кто был готов умереть за призрачный шанс стать свободным. Невольники были слабы и разобщены, мучители сыты и слажены. Всё как в обычной жизни в любом государстве. Концентрированная сила побеждает хаотичную массу.

Удостоверившись, что все сторожа спрятались по домам, Рок отодвинул тяжёлый засов, пропуская внутрь Даскалоса. Предстояла самая опасная часть операции — вряд ли во владениях надзирателей радушно встретят гостей. Чутьё не подвело заговорщиков, как только они приблизились к домикам, послышался лай.

— Учуяли, падлы, — буркнул орк, до последнего надеявшийся, что метель помешает сторожевым псам распознать не самый приятный запах двух давно не мывшихся тел.

— Могли бы и пёсиков в дом пустить, — также угрюмо ответствовал Даскалос Балинович, встав в боевую стойку и держа доску словно какой-нибудь двуручный топор или меч.

— Как же, дождёшься от этих…

Дальше им стало не до разговоров. Четыре тёмных силуэта обозначили своё присутствие грозным рычанием в нескольких метрах от каторжников. Рок крепче сжал стучащие от холода зубы, отведя доску с гвоздями в сторону для замаха.

Словно по команде, псы одновременно кинулись на вооружённых не пойми чем оборванцев. Рок с размаху огрел доской первую тварь. Гвозди разорвали сторожевой псине бок.

Даскалосу Балиновичу повезло меньше. Собака опрокинула его раньше, чем он успел опустить ей на голову «меч». Под тяжестью «пёсика» гном упал, едва успев защитить шею и лицо предплечьем левой руки. Зубы сомкнулись над плотью, без труда прокусив слой лохмотьев. Старый гном зашипел, сдерживая готовый вырваться крик.

Рок подавил желание добить скулящую тварь с разорванным боком.