— Запретная зона для тебя, если ты на самом деле это имеешь в виду, — сказал я ему.

Он подмигнул мне.

— Вход воспрещен, да? Я люблю вызовы.

Боковым зрением я заметил, как Элли съежилась, и рассмеялся. Шкаф-Танк был дерьмовой башкой. В отличие от многих, он был счастливым пьяницей, и, несмотря на свой боевой статус, он был так же безобиден, как муха для публики.

Он поднял бокал с пивом и еще раз кивнул мне, прежде чем вернуться к игре. Я наклонился к Элли и сказал:

— Он неопасный. Не беспокойся. Внутри он хороший парень.

— Это безумие, — ответила она, улыбаясь мне в ответ. — Когда вы дрались, он казался таким агрессивным. Считай меня глупой, но я не думала, что такие вещи можно легко отключить.

— Ты права. Некоторые из бойцов, естественно, агрессивны даже вне боев. Но именно вспыльчивый нрав приводит их прямиком в тюрьму. Ты можешь видеть их вокруг, но лично я спокойно ладил с большинством бойцов. Как я уже сказал, мы держим личное дерьмо в себе.

Девушка понимающе кивнула. На какое-то время я позволил ей проникнуться этим местом. Она прислушалась к болтовне, расслабилась и доела мою еду. Это было здорово. В кои-то веки мне не нужен был кайф от выпивки. Я получал его от нее.

— Мне нравится эта песня, — вдруг сказала Элли, указывая на музыкальный автомат.

Я перестал двигаться и внимательно прислушался к звучащей песне.

«Любовь — это наркотик» Брайана Ферри.

Это была горькая радость. Маме эта песня тоже нравилась.

— Правда? — спросил я с улыбкой.

Прежде чем она ответила, я встал и схватил ее за руку. Я стащил ее со стула и повел в центр бара, где танцевали остальные. Элли была ярко красной, когда я поднял ее руки вверх и крикнул, чтобы она танцевала, как все остальные. Она рассмеялась и, к моему удивлению, начала двигаться в такт музыке.

— Ты знаешь слова? — крикнул я ей.

Она кивнула.

— Конечно!

— Докажи!

У меня перехватило дыхание, когда она открыла рот и начала петь, становясь все громче и увереннее.

«Поздно ночью паркую свою машину,

Забиваю себе местечко в баре для одиноких:

Мы лицом к лицу, плечом к плечу,

Сердцем к сердцу, когда слетаемся туда.

Столы и стулья в сторону, начинается лимбо,

Сомкнутые объятия, все оступаются.

Я говорю: «Пойдем?», она говорит: «Да».

Свет гаснет, о дальнейшем можно догадаться.

О, о, поймай кайф!

Любовь — это наркотик, о котором я постоянно думаю».

Все ее тело было раскрасневшимся, лицо сияло, в кои-то веки девушка вела себя как взрослая и не была поглощена проблемами, навалившимися на нее…

Элли Уоллес.

Эта невероятная девушка.

О чем, черт возьми, думал Райкер, скрывая ее?

Когда она закончила петь, у нее перехватило дыхание, и громкие аплодисменты парней, сидевших за стойкой бара позади нас, внезапно заполнили пространство. Она подпрыгнула и посмотрела на них через плечо, ее глаза расширились, а лицо — если это было возможно — стало еще краснее. Она не ожидала публики, и я был так поглощен ею, что сам их не заметил.

— Великолепно поешь, Элли, — просипел Мэтт, подходя к ней сзади. В одной руке у него был бильярдный кий, и он «приветственно» обнял ее, притягивая к своей груди.

Черт, этот парень хотел умереть, да? Он прям выпрашивал.

Элли улыбнулась ему, и мой иррациональный гнев почти достиг предела, когда я увидел, что она уделяет ему внимание. Я хотел, чтобы все это было для меня, и это было довольно хреново, по-детски, если честно признаться самому себе. Я направился прямо к ней, свирепо глядя на Мэтта, и взял ее за руку. Я подозвал ее к себе и сказал:

— Давай вернемся к столу, Эл.

Она двинулась, чтобы уйти, но Мэтт крепче сжал ее плечи.

— Все в порядке, приятель, — сказал он мне, — я хочу потанцевать с ней.

— Ей нужно отдохнуть, — отрезал я, раздувая ноздри, когда он нахмурился.

— По-моему, с ней все в порядке, — возразил Мэтт. — Разве не так, Элли?

Теперь улыбка девушки исчезла, и она неловко смотрела между нами. Элли прочистила горло и попыталась высвободиться из его хватки, сказав:

— На самом деле, знаешь, я немного устала. Хит прав. Я присяду ненадолго.

Я потянул ее за руку, когда она сказала это, и Мэтт неохотно отпустил девушку. Я мягко подтолкнул Элли к нашему столику, а когда она отошла на безопасное расстояние, повернулся к Мэтту и грубо толкнул его в ответ, прорычав:

— Ты действительно так пьян?

Он был — и это было единственное, что могло уберечь его от побоев, но он покачал головой и рявкнул:

— Со мной все в порядке. Она прошла через тяжелое дерьмо. Я хотел, чтобы она хорошо провела время.

— Что означает хорошо провести время с тобой? — Я сделал шаг ближе к нему, пугая его своей шириной и ростом. У Мэтта тело было меньше, чем у меня.

Он был зол.

— Чувак, в чем твоя проблема? С каких это пор тебя беспокоит, когда я разговариваю с девушкой?

— Ты же знаешь, что это девушка Райкера, верно? — напомнил я.

Парень приподнял бровь, его остекленевшие глаза осмелились посмотреть в мои и сказал:

— Настоящий вопрос в том, помнишь ли ты, что это девушка Райкера? Ты думаешь, что если она попробовала одного брата, то захочет и другого…

Он не закончил фразу. Во всяком случае, не с тем ударом, который я ему нанес. Он упал и приземлился на пол, как пьяный осел, каким он и был. Кровь хлынула из его разбитой верхней губы, и он уставился на меня с потрясением и гневом. Он бы предпочел, чтобы я ударил его по носу? Это была бы сломанная кость, и я чувствовал себя достаточно великодушным, чтобы спасти его переносицу. Парень должен был благодарить меня за то, что я легкомысленно отнесся к его заднице после того, что он сделал в переполненном баре.

Все вокруг попятились, глядя на нас с растущим интересом, пока я не поднял на них глаза.

Все тут же отвернулись и возобновили разговор, а я вздохнул и протянул Мэтту руку.

— Ты не знаешь, когда надо заткнуться, — отрезал я.

Он посмотрел на мою руку и покачал головой.

— Я не приму твою руку после того, как ты, твою мать, меня ударил. — Я его не послушал. Схватил за руку и рывком поставил на ноги. Иначе он не смог бы поднять свою пьяную задницу. Он вырвался из моей хватки и вытер кровь с губы, быстро