— Странно, он ничего мне не говорил об этом. Сказал, что к архиву давно никто не притрагивался, оттого в нём такой бардак.

Рина пристально смотрела на Криса, а тот лишь слегка улыбался. Кажется, стюарт взял себя в руки и надел привычную ухмылку. Снова играем? Вот только чего ей будет стоить узнать правду на этот раз.

— Что ж, видимо, я первая девушка в этом доме, которая действительно приехала для того, чтобы работать. — Наконец нарушила тишину Рина.

— Ошибаешься, крошка, — медленно закачал головой Крис. — Всё как раз наоборот. Граф к тебе относится как к цветочку. Поверь, он очень дорожит тобой.

— Вот как, — только и сказала Рина.

Она ещё не понимала, как относится к этим словам. Тем временем она решила не поддаваться на эту удочку — пусть даже и не лживых — скрытых комплиментов. Девушка не желала терять тонкую ниточку, которая могла бы вывести её к правде. Рина чувствовала, что Крис уже сболтнул лишнего. Вот только не понимала, в каких его словах была та самая ниточка. Крис смотрел ей прямо в глаза, и она видела в его выражении лица маску игрока. Рина начинала волноваться — она теряла позиции в их сражении.

— Так что, Крис? Какая я здесь по счёту девушка? Третья? Пятая? Седьмая?

— Меньше знаешь — крепче спишь, крошка. А со сном у тебя и так непорядок, судя по твоему состоянию и внезапным обморокам.

— Почему нельзя просто ответить? — начинала открыто злиться девушка. — Почему надо играть со мной?

— Потому что так веселее, — улыбнулся Крис и слегка погладил её по плечу. — А теперь ешь и отдыхай, крошка. Кстати, — Крис поднялся с дивана, — Я проиграл тебе желание ужинать в одиночестве. Вот, смотри. Оставляю тебя в одиночестве, как ты и хотела. Увидимся.

Крис издевательски подмигнул Рине и вышел из гостиной. Девушке захотелось запустить в него стакан, но вместо этого она принялась есть. Силы ей точно понадобятся.

Граф вернулся за полночь, когда Рина уже спала. Но сон её был чуток, и она услышала, как шелохнулась дверь в комнату. Рина открыла глаза и чуть приподнялась. Граф закрыл дверь за собой и сел на край её постели. Верхние пуговицы рубашки были расстёгнуты, а волосы слегка взъерошены. Граф выглядел уставшим. Он пристально посмотрел на Рину. Девушка ждала, что он скажет.

— Знаешь, о чём я думаю в последнее время?

Рина мотнула головой. Граф продолжил:

— О том, какая необыкновенная девушка приехала в мой дом. Как ты разительно не похожа на тех девушек, которых я встречал. Их всех интересовали только деньги, вещи и внешний вид. Но ты… Ты думаешь о семье и помогаешь им. Ты учишься и желаешь построить карьеру. Ты явно талантлива и способна добиться многого.

— Виктор…

— Это восхищает меня, Рина. Жаль, что ты сама не видишь этого в себе. Потому что если бы видела, то вела себя иначе.

— Я не понимаю тебя…

— Но самое печальное даже не это. А самое печальное то, что я тебя не достоин.

Рина не понимала, к чему он это говорит. Она смотрела на него удивлённо, а внутри у неё похолодело.

— Да, понимаешь, я совсем не тот, кто тебе нужен. Это меня ужасно печалит, но я надеюсь ты поймёшь. Я ужасный человек, Рина. И я не имею права быть с такой, как ты.

— Виктор, что ты говоришь?

— Да, наверное, не стоило начинать… Я так устал, впереди выборы и… Ладно, я пойду. Спокойной ночи, Рина.

Граф вышел. Рине захотелось заорать в подушку. Она устало вздохнула и легла. Что это? Девушка удивилась, как слеза скатилась из уголка глаза. Похоже, случилось то, от чего она так долго себя сдерживала. Чувства к графу. К тому, кто мог поддержать разговор, помог её семье, заботился, защищал… И как не кстати был этот непонятный монолог. Рина не спала почти до утра, думая о том, что он сказал. Всё вышло так странно. Это ведь она считала себя недостойной такого мужчины.

Будильник вырвал девушку из полудрёмы. Она натянула свитер, заварила кофе и вышла на террасу. В предрассветном часе Рина вновь услышала запах зимы. Лето пахло теплом, осень — дождём и листвой, а вот зима — морозным, пронзительным воздухом, что иголками впивается в кожу и лёгкие. Запах зимы ни с чем не спутаешь. Рина поёжилась и вернулась в дом.

Граф не пришёл работать в архив. И за ужином её никто не ждал, только тарелка с едой. Не пришёл граф и на следующий день. И на третий день девушка оставалась одна. В ночных кошмарах она видела лицо графа, что теперь не трогал её, а просто смотрел. И это мучило девушку больше всего — теперь ей хотелось его прикосновений. Она тосковала по нему, желала видеть не во сне, но в жизни. А в жизни, меж тем, её ждали пустой дом и прячущиеся от неё стюарты, сами собой появляющиеся ужины и гробовая тишина.

Рина сидела в комнате и листала дневник Циммера. Она выписывала в блокнот фразы. «Порождение тьмы», «против природы», «угроза обществу» … Девушка надеялась найти ключ к пониманию Циммера, но всё никак не выходило. Чем больше она выписывала и анализировала, тем более верной казалась её догадка. Наконец она дошла до того места, где Циммер описывал безумие, окутывающие властителей силы:

«Они теряют понятие реальности. Сны их, мрачные и тяжёлые, ложатся в самый центр сознания, и становятся невольным двигателем действий в реальности. Сила побуждает человека совершать то, чего бы не совершил он в светлом рассудке. Она оставляет только тёмные части сознания, питает их, и они завладевают всем человеческим естеством».

— Сны становятся реальностью, — повторила Рина. — Интересно.

Спустя ещё час чтения Рина схватилась за голову. Туманные рассуждения никак не выстраивались в единую картину. Возможно, думала она, так было и с Циммером — часы просветления сменялись долгими эпизодами тьмы, и сны в них смешивались с действительностью. Но что бы это всё означало — понять она не могла. Среди прочего Циммер повторял слово «жертва» несколько раз, и вот это уже совсем сбило девушку с толку.

«Простые смертные становятся жертвами людей, наделённых силой». Но что именно происходит с жертвой и как они ей становятся — Циммер не писал.

Рина устало потёрла глаза и закрыла дневник. Хватит на сегодня мрачных сказок. За окном и вовсе стемнело. Рина вздохнула: для вечерних прогулок поздно, а других развлечений, кроме книг и дневника сумасшедшего в этом