– Нет, завтра не уеду; выжду три дня.

– Зачем ждать? – нахмурилась Люсия.

Джеральд понизил голос и, многозначительно кивнув в сторону гувернантки, объяснил:

– Затем, что у меня родилось подозрение. В последнее время Сидней был сам не свой, а потом и вовсе уехал, никому не сказав ни слова. Вот я и думаю: уж не мисс ли Мьюр тому причиной? Люблю романтические истории в реальной жизни, если, конечно, они не слишком затянуты и не слишком запутанны.

– По-твоему, она хорошенькая?

– Ничего подобного; я бы сказал, она наводит жуть.

– Почему тогда ты решил, будто Сидней в нее влюблен?

– Потому что он престранный тип: ему по вкусу острые ощущения и все в таком духе.

– В каком духе, Джеральд?

– А вот спровоцируй-ка эту Мьюр и поймешь, когда она посмотрит на тебя так же, как она посмотрела на меня. Как насчет второй чашки чаю, Юнона[10]?

– С удовольствием.

Люсия обожала, когда Джеральд ухаживал за нею – из всех других женщин, кроме нее самой, такого удостаивалась только миссис Ковентри. Однако прежде, чем Джеральд, со своей постоянной неспешностью, поднялся с дивана, к Люсии бесшумно скользнула мисс Мьюр. В руках у нее был поднос с чашкой чая. С ледяным кивком Люсия взяла чашку, а мисс Мьюр прошептала на одном выдохе:

– Буду с вами честна: у меня очень хороший слух. Я поневоле слышу все, о чем говорят в этой комнате. Сказанное на мой счет нисколько меня не задевает; но вдруг вам захочется обсудить вещи, которые, в вашем понимании, не предназначены для моих ушей? На такой случай я вас и предупреждаю.

И мисс Мьюр столь же бесшумно удалилась.

– И как тебе такое? – прошептал Ковентри кузине, которая недоуменно смотрела на новую гувернантку.

– Теперь придется быть начеку! – сказала она, не то сердясь, не то забавляясь. – Напрасно я с таким нетерпением ждала ее приезда. Она покорила твою матушку, а значит, избавиться от этой особы будет непросто.

– Тише! Она слышит каждое слово. Судя по ее лицу, Нед болтает о лошадях… Нет, ты только посмотри на нее: в надменности тебе не уступит. Честное слово, здесь становится интересно.

– Тсс! Вот она сама заговорила. Ну-ка, ну-ка, послушаем, – Люсия ладонью прикрыла рот своему кузену.

Джеральд поцеловал ее ладонь и принялся играть кольцами, вертя их на тонких девичьих пальцах.

– Несколько лет я прожила во Франции, мадам; а потом умерла моя подруга, и мне пришлось вернуться и поступить на работу к леди Сидней. Я служила ей, пока… – Мьюр выдержала секундную паузу и с усилием продолжила: – пока не заболела. У меня была лихорадка, и я настояла на том, чтобы лечиться в больнице и не подвергать опасности леди Сидней: ведь лихорадка – заразная болезнь.

– Очень правильное решение. Вы уверены, что опасность заражения миновала? – озабоченным тоном спросила миссис Ковентри.

– Совершенно уверена. Тем более что я, когда почувствовала себя здоровой, еще некоторое время оставалась в больнице, не спеша возвращаться в дом леди Сидней.

– Надеюсь, между вами не случилось ссоры или какого-нибудь недоразумения?

– Нет, мы не ссорились. Впрочем… почему бы и не открыться? Вы имеете право знать, я же не намерена делать страшную тайну из самой банальной вещи – это было бы глупо. Сейчас, без посторонних, я могу сказать правду. Я не вернулась к леди Сидней из-за ее сына. Пожалуйста, не добивайтесь от меня подробностей.

– О, понимаю, понимаю. Вами двигала девичья скромность, мисс Мьюр. Больше я об этом не заговорю. Спасибо за прямоту. Белла, не проболтайся своим подружкам, эти юные барышни – ужасные сплетницы, а шумиха вокруг случая с лордом Сиднеем очень огорчит его матушку.

– Ничего не скажешь, леди С. поступила как добрая соседка! Подослала чаровницу в дом, где не один, а целых два молодых джентльмена! Кстати, почему мисс Мьюр не удержала Сиднея, раз уж он угодил в ее сети? – едва слышно сказал Ковентри своей кузине.

– Потому что питает крайнее презрение к этому титулованному болвану, – шепнула мисс Мьюр на ухо Ковентри в тот момент, когда нагнулась, чтобы забрать свою шаль из угла дивана.

– Когда, черт возьми, она успела подкрасться? – изумленно обратился к кузине Ковентри. – Впрочем, должен признать: она с характером. А Сиднея мне жаль. Если он и впрямь пытался ее соблазнить, представляю, каким ударом по самолюбию стала для него отставка.

– Пойдем лучше в бильярдную. Ты обещал сыграть со мной, и я поймала тебя на слове, – произнесла Люсия Бьюфорт и решительно поднялась, недовольная интересом, который Джеральд проявлял к мисс Мьюр.

– Я к твоим услугам. Моя мать – очаровательная женщина, вот только вечера мы проводим обычно в узком семейном кругу, а это скучновато. Спокойной ночи, матушка.

Джеральд поцеловал руку матери, которая боготворила и безмерно гордилась сыном; затем кивнул сестре и брату и проследовал за Люсией из гостиной.

– Теперь, когда эти двое ушли, можно поговорить по душам. Неда я стесняюсь не больше, чем его собак, – сказала Белла, подвинув к материнскому креслу скамеечку для ног, и села.

– Скажу прямо, мисс Мьюр, – начала миссис Ковентри, – у моей дочери никогда не было гувернантки, и для своих лет – а Белле уже шестнадцать – она весьма неотесанна. Ваши обязанности будут следующие: по утрам интенсивные занятия, ведь Белла должна поскорее наверстать упущенное, после полудня будете сопровождать ее на прогулке, а вечером можете присоединиться к нам в гостиной, либо провести время наедине с собой – как пожелаете. Мы тут, в деревне, ведем размеренную жизнь; меня, знаете ли, общество утомляет. Когда моим сыновьям хочется развлечься, они ездят в гости, а в доме мы не собираем больших компаний. Мисс Бьюфорт следит за прислугой и замещает меня насколько возможно. Я слаба здоровьем и, как правило, до вечера не покидаю своей комнаты, разве только после полудня выхожу подышать воздухом. Вы поступаете к нам пока что на месяц – это ваш испытательный срок. Надеюсь, мы поладим.

– Я сделаю для этого все, что в моих силах, мадам.

Никто не поверил бы, что именно этим кротким, покорным голоом всего несколько минут назад были произнесены и те слова, что заставили Ковентри вздрогнуть от неожиданности. Никто не поверил бы, что это бледное личико способно выражать не только бесконечное терпение – вот как сейчас, – а что совсем недавно его полностью преобразил жгучий гнев в ответ на реплику молодого хозяина.

«Бедная девочка! – подумал Эдвард. – Как тяжело ей пришлось в жизни! Мы приложим все усилия, чтобы облегчить ее пребывание в нашем доме». Решив так, Эдвард немедленно приступил к благотворительной