Она моргает. — Ты имеешь в виду… когда ты служил в армии?

"И сейчас. Мы с Павлом часто тренируемся с охранниками, чтобы поддерживать себя в форме».

"Ага. Но все равно.."

"Как насчет этого? Я обещаю, что отпущу тебя, если устану. Вернее, если я упаду замертво. Только так она бродит по этим лесам на своей лодыжке.

Она фыркает. "Отлично. Будь мачо, посмотри, забочусь ли я, когда у тебя отвалятся руки. Цветы такие». Она указывает на небольшую грунтовую тропинку, ведущую в лес к востоку от нас, затем кладет голову мне на плечо, как будто собираясь вздремнуть.

Я смеюсь и иду по дорожке, которую она указала, стараясь защитить ее от низко висящих ветвей и кустов. Я не могу вспомнить, когда в последний раз я чувствовал себя таким легким, как физически, так и морально. Вместо того, чтобы утомлять меня, ее легкий вес в моих руках поддерживает меня, прикосновение ее тела к моему вызывает не только обычный плотский голод, но и что-то теплое и чистое… что-то почти как радость.

Как будто темные тучи, которые висели надо мной последние несколько лет, на мгновение рассеялись, обнажив полоску залитого солнцем неба.

Ощущение сохраняется на протяжении всего пути к месту назначения, чему способствует ее ворчание по поводу глупых мачо и их эго. Я уверен, что она хочет меня оскорбить, но все, что я чувствую, это веселье, смешанное с облегчением. Мне нравится ее язвительная и сварливая; это значит, что она чувствует себя в безопасности со мной, забывая то, что она слышала и видела, как я делаю.

Забыв, что я монстр.

Когда мы добираемся до небольшого луга, усеянного полевыми цветами, я опускаю ее, чтобы она могла собрать цветы. Несмотря на перевязь, она быстро и эффективно справляется со своей задачей, ее проворные пальцы вырывают разрозненные растения и укладывают их во что-то красивое. К тому времени, когда она закончила, я должен признать, что это была хорошая идея для подарка — моей сестре понравится этот необычный букет с запахом леса.

«Я готова ехать домой», — говорит она с притворным высокомерием, и я смеюсь, поднимая ее, стараясь не раздавить цветы, которые она держит. Их аромат смешивается со свежим, опьяняющим ароматом ее волос, и мое тело вспыхивает волной возбуждения, мой член твердеет, когда она кладет голову мне на плечо, ее нос касается моей шеи.

— Сложнее в гору, не так ли? — радостно говорит она, когда я иду по тропинке, ведущей обратно к дому. Подняв голову, она кладет ладонь мне на грудь и ухмыляется. — Твое сердце уже бьется быстрее.

Так оно и есть, но не по той причине, о которой она думает. Все, что я могу сделать, это не прижать ее к ближайшему дереву и не вонзить глубоко в ее тугое маленькое тело. Ощущение ее, ее запах, этот озорной блеск в ее глазах — все это подливает масла в огонь, горящий во мне, в неистовый голод, который я так старался подавить.

Мой темп замедляется, когда мой взгляд падает на ее губы, такие красивые и плюшевые, так соблазнительно изогнутые в этой яркой, дразнящей улыбке.

Не делай этого.

Мое глухое сердцебиение усиливается до рева в ушах.

Не делай этого, черт возьми.

Мое зрение становится похожим на туннель, мир вокруг нас расплывается. Я вижу только ее улыбку, сияющую и теплую, как солнце; все, что я чувствую, это плотский жар, обжигающий мои вены.

Ни хрена этого не делай.

Ее улыбка исчезает, в ее мягких карих глазах появляется настороженный взгляд, когда я полностью останавливаюсь, глядя на нее. — Николай, я не имел в виду…

Мои губы накрывают ее, проглатывая остальные слова. Бля, она вкусная . Как яблоки, ягоды и цветы, что-то полезное, дикое и свежее. Пьянящий вкус утоляет темный голод внутри меня, добавляя к свирепой потребности, пульсирующей под моей кожей.

Ее губы раздвигаются под давлением моих, и мой язык вторгается в гладкую, теплую глубину ее рта, ища каждую частичку этого аромата, ее сладкой, чистой сущности. Я жадно вдыхаю ее тяжело дышащие выдохи, наслаждаясь стоном, который сотрясает ее горло, когда я тяну зубами ее нижнюю губу, чуть не разрывая при этом хрупкую кожу.

Мой. Она чертовски моя. Я хочу поглотить ее, сожрать ее, заклеймить ее… взять ее, растерзать ее, уничтожить ее. Нет, не уничтожать — обладать, хотя с моим Молотовым это, в принципе, одно и то же. Моя потребность в ней навязчива и темна, опасна для нее и для меня. Но я отказываюсь думать об этом сейчас, отказываюсь вспоминать ссоры родителей и предостережения бабушки. Судьба свела со мной Хлою, и судьба определит наш путь. На данный момент она моя, чтобы претендовать на нее, моя собственность.

Я жадно углубляю поцелуй, и она отвечает с таким же пылом, ее язык сражается с моим, а ее левая рука обвивает мою шею. Мои руки сжимаются вокруг нее, прижимая ее к своей груди и вырывая из ее горла болезненный крик.

Блядь. Ее слинг.

Что я делаю?

С нечеловеческим усилием я отрываю рот и ставлю ее на ноги. Тяжело дыша, я отступаю назад, когда она смотрит на меня широко раскрытыми глазами и приоткрытыми распухшими от поцелуев губами.

Потрясенный. Она в шоке от случившегося, и я тоже. В шоке от того, что я ее отпустила, что я нашла в себе силы отпустить ее, когда зверь во мне воет и бушует, требуя, чтобы я взял ее здесь и сейчас, как бы ни было больно и хрупкая она.

— Николай, я… — Она тяжело сглатывает, прижимая левую руку к груди. Букет, который она держит, поврежден, некоторые цветы порваны и согнуты пополам. «Я не думаю, что это хорошая идея. Я имею в виду, ты и я…

"Я знаю, что ты имеешь ввиду." Мой тон такой же резкий, как лезвие голода, скручивающееся внутри меня, сводя на нет мой самоконтроль.

Я был так близок к тому, чтобы трахнуть ее. Еще минута, и я погрузился бы глубоко в ее тугое, влажное тепло, совершенно забыв о ее травмах.

Это официально. Я чертов дикарь.

В моем сознании больше нет никаких сомнений.

Она кусает свою пухлую нижнюю губу, и мне хочется сделать то же самое. "Я не-"

— Ты должен это исправить. На ее пустой взгляд я рычу: «Цветы. Они раздавлены».

Она моргает и смотрит вниз, как будто