Шрифт:
Закладка:
Иве вдруг стало страшно. Это ведь, действительно, жутковато – в одночасье оказаться незнакомым самому себе, и все люди вокруг тебя – тоже незнакомцы.
– Врач говорит, что память вернётся. Нужно просто подождать.
Мэтт кивнул, но как-то очень уж горько.
Ива подумала, что зря ему не рассказали о сыне – сейчас, пока он ещё получает наркотики, ему было бы легче перенести утрату. А что будет, когда препараты отменят и память вернётся? Такой удар может выбить человеку сердце.
Впрочем, Ива сомневалась, что оно у Мэтта есть.
Волосы у него были чистыми, он был побрит – вчера приходила Мак. Ива также заметила, что невзирая на скудное питание и травму желудка, вес Мэтта совсем не пострадал: навскидку, биоматериала в нём было примерно на пятнадцать-двадцать процентов больше, чем семь лет назад.
– Нежные лапки… Я всё думаю, что это означает?
Ива машинально бросила взгляд на свой бейдж.
– Это название клиники, в которой я работаю.
– Я думал, ты медсестра этой больницы или что-то вроде того… – признался Мэтт, кивая на изумрудный костюм Ивы.
– Нет. Я работаю в «Лапках». Я врач, только не для людей, а для животных.
– А… – улыбнулся Мэтт и добавил со вздохом, – жаль.
– Чего жаль?
– Жаль, что я не собачка. Твоя мама утверждает, будто бы мы дружили в детстве, – осторожно сообщил Мэтт.
Ива вначале насторожилась, потом подтвердила:
– Да, это так.
– Расскажи, – попросил Мэтт.
– Что рассказать?
– Что-нибудь о нас.
От этого его «о нас» у Ивы сразу испортилось настроение. Мэтт это заметил.
– Что-нибудь смешное? – снова предложил он, и даже криво, будто сквозь боль, улыбнулся.
У Ивы на мгновение сжалось сердце, и она задумалась: чем именно из всего их прошлого она могла бы с ним сейчас поделиться? В итоге решила придерживаться тех фактов, которые ему уже сообщила мать.
– Ну, нам было лет по… восемь-девять или что-то около того, и в то время тебе нравилась Шинейд О’Коннор.
Мэтт поднял брови и лицо его оживилось. Даже больше того, Ива отчётливо увидела на нём что-то игривое.
– Нет… – хмыкнула она. – Сейчас покажу.
Она быстро забила в поисковик имя и протянула Мэтту свой телефон.
– Это певица. У неё есть одна очень давняя, но знаменитая песня, для которой сняли вот этот клип. Ну и, как видишь, здесь у неё стрижка «под мальчика». Так вот, однажды, ты предложил мне услуги парикмахера. Я, во-первых, не желала расставаться со своими длинными волосами, во-вторых, не сильно доверяла твоему мастерству, а, в-третьих, не хотелось тебя расстраивать – уж больно образ Шинейд запал тебе в душу. Короче, я разрешила тебе отстричь мне чёлку.
Глаза Мэтта расширились. Ива подумала, он настолько захвачен историей, но на самом деле он смотрел на неё: Ива словно на время вырвалась откуда-то или о чём-то забыла, и стала другой.
– Вот… ну и ты очень сильно старался, конечно же. Перед глазами у тебя была Шинейд и её видеоклип – мы кстати делали это под ту самую песню – и ты рубанул мою чёлку, что называется, под корень.
Мэтт, похоже, уже едва сдерживал смех.
– Да, – обречённо согласилась с ним Ива. – Она встала колом, вот так…
Ива приложила ко лбу руку пальцами вверх и добавила:
– Торчала, как забор.
Мэтт не выдержал и начал хохотать.
– Прро-сти! – выдавил он сквозь смех.
– Да ладно. Это ещё что! Потом ты пошёл стричь Бена…
– Бена?
– Ну да, Бена.
И тут Ива осеклась. За долю секунды она поняла, что нечаянно уронила Мэтта в яму, причём не прямо сейчас, а в тот момент, когда не подумала позвонить Бену.
«Наверное, мама права», – решила Ива, – «я стала жестокосердной по отношению к нему».
– Кто Бен? – словно нарочно, спросил Мэтт.
– Твой лучший друг, – ответила она честно.
Не в её правилах было прятаться от своих ошибок. И вот надо же, даже мать не подсказала: «Позвони Бену!». А когда не надо, вечно лезет со своими советами.
Мэтт мгновенно вернулся в своё состояние глубокой подавленности. На губах его остались жалкие ошмётки улыбки, что только добавляло его виду болезненности.
– Знаешь, – сказала Ива, – его здесь нет только потому, что никто не додумался ему позвонить. Я это исправлю прямо сегодня.
И тут вдруг она заметила то, от чего у неё пропал дар речи – Мэтт плакал. Да, у него покраснели глаза, и над нижним веком образовались лужи.
Она опомниться не успела, как он её обнял и с силой прижал к себе. Очень крепко. Схватился, будто за спасательный круг.
Потом он выдохнул – как-то рвано и дребезжаще:
– У меня что, совсем никого нет?
– Есть, – поспешила заверить его Ива.
И положила свои ладони на его спину. Это было её ответным объятием.
– Всё наладится, – добавила она.
Мэтт же чувствовал, что есть что-то большое, что-то плохое и что-то хорошее между ними.
– Ты придёшь завтра? – спросил он, когда она уходила.
Ива кивнула.
Глава 9. Отношения
– В больницу больше не приходи, – тихо процедила в трубку мать.
– Что так? – удивилась Ива.
– Там жена его сегодня такое устроила…
Ива на мгновение перестала дышать, но никак не выдала своего волнения.
– Рассказала ему всё. А главное, как рассказала: проорала. Заявила, будто бы это он виноват в смерти ребёнка. Он и его шлюхи.
Каролина умолчала, что в контексте виновных упоминалась только одна шлюха – Ива, остальные же лишь дополняли гнилую картину жизни её бессовестного мужа козла – Маттео Росси.
– И после её визита… – мать сделала паузу и на выдохе продолжила, – к парню, видно, таки вернулась память, потому что он раскурочил пол палаты. А пока громил всё вокруг и себя сильно повредил – ничего же полностью не зажило ещё. В больнице говорят, ему теперь выкатят кругленький счёт, но есть и те, кто считает, что виновата София – кто ж так сообщает отцу новость о смерти ребёнка? Его адвокат легко вывернет это дело против неё. А она тоже пригрозила судом. Правда, не ему, а тебе, Ива. Кричала, что, мол, придётся ответить за смерть её сына.
И хотя Ива не спрашивала, какое она имеет отношение