Шрифт:
Закладка:
— Какие, на хрен, бабы! — Старлей начал звереть и плеваться слюной в проекцию. Уж чем-чем, а долгим терпением мой товарищ точно не отличается. Это я уже понял. — Стажерка наша. Посмотри на нее! Какие, Лена, к чертовой матери, бабы! Мне тебя слишком много. Еще не хватает посторонних каких-то баб… Говори, что надо? У тебя какой-то важный вопрос?
— Ааааа… — Проекция прищурилась и поджала губы, — То есть для тебя обещание, данное моей маме, не является важным…
— Лена…
— Знаешь что, Сережа, а не пошел бы ты на хрен со своей работой. Я хочу жить, как нормальные люди. Хочу по выходным проводить время с мужем…
— Лена…– Старлей безуспешно пытался прервать поток обид и претензий, который продолжал набирать обороты.
— А мама говорила… да…мама говорила…Не надо выходить замуж за милиционера. Не надо. За мной, между прочим, ухаживал…
— Лена, твою мать! Цыц! — Рябушкин сцепив зубы уставился на изображение проекции. — Я! Работаю! Ясно? Берегу покой граждан нашей великой страны. А ты…иди вон, не знаю…Пироги пеки пока. Освобожусь и поедем к твоей маме. Все. Отбой!
Старлей щёлкнул ногтем по татуировке, закончив сеанс связи, опустил рукав, а потом как-то виновато посмотрел на нас с Ларисой.
— Она нормальная. — Сказал Серега. Хотя ни я, ни Лариса ничего не спрашивали.
— Ее можно понять. — Стажерка пожала плечами. — Женщины хотят по-настоящему семейной жизни. Полноценной семейной жизни. А Вы — милиционер. Вас в любое время суток могут вызвать. Уходите рано, возвращаетесь поздно. Бо́льшая часть праздников — на службе. Конечно, кому это понравится?
— Знаете, что? Лариса… — Серёга зыркнул на девицу раздраженным взглядом. — У меня нормальная семейная жизнь. А вы, бабы, просто…
Он тяжело вздохнул, подбирая приличные слова. Потом понял, что приличных слов нет, махнул рукой и не стал продолжать свою мысль. Наверное, решил, бесполезно объяснять что-то женщине, которая из солидарности поддержит в споре интересов точно не его.
— У вас старый чип? — Лариса, на удивление оказавшись благоразумной, послушной перевела тему. Она глазами указала на Серегину руку. — Почему не поменяете? Сейчас вышла новая модель. Работает лучше, функционал больше. Второе поколение.
— Старый, конечно. Откуда ему новому взяться? — Рябушкин явно обрадовался, что темой разговора больше не является его семейная жизнь, хотя все равно оставался немного раздражённым. — Когда предложили кому-то из отдела попробовать экспериментальную модель, я решил, почему бы и нет? Вот теперь точно знаю, почему — нет. Потому что меня теперь можно найти везде и в любое время…
Старлей чуть ли не с ненавистью одёрнул рукав куртки.
— Так…Председатель жилищного товарищества сто процентов обитает где-то рядом. Как правило, это один из тех, кто имеет жилплощадь на вверенной территории. Поэтому…нам нужны бабушки. Бабушки знают все. Даже то, чего знать не должны. От них мы получим информацию, кто конкретно нам нужен и где конкретно его найти. — Старлей покрутил головой, соображая, в какую сторону гам лучше пойти.
— Доступа к личным данным граждан нет? — Лариса снова с намеком посмотрела на руку Сереги. — Можно было бы сразу посмотреть, за кем числится должность председателя товарищества. Думаю, эта информация должна быть в базе.
— Нет. Говорю же, старая модель. — Рябушкин отмахнулся. Мол, о чем ты вообще говоришь, Лариса, сестра Василия. — Экспериментальная. На новую у отдела пока не имеется средств. И у меня тоже не имеется средств. А Семеныч говорит, оперу и первое поколение чипа вполне подходит. Дежурку всегда вызвать можно, на связь выйти, карты-шмарты, все дела.
— А почему только Вы? — Лариса с искренним интересом слушала старлея. — Тимофей, например? Он отказался?
— Тимоха себе чип поставил в глазное яблоко. Там — камера, лазер, ночное видение. Тоже первое поколение. Семеныч сильно хотел, чтоб наш отдел отличился стремлением к техническому прогрессу. Типа, сверху за это его похвалили. Многие ведь сначала настороженно отнеслись. Ничего себе, в тело херню какую-то засунуть. Митинги тогда начались. Помнишь? Против всеобщей чипизаци. Ну… Как начались, так и закончились. У нас вся эта чушь про свободу слова не приветствуется. Свобода слова ведет к анархии. Вон, посмотри, что на западе. Не вылазят из стычек и столкновений. Белые против черных, черные против «зелёных», «зеленые» против «радужных». Тьфу-тьфу-тьфу… Не дай бог… Только день через день, там — расстреляли, тут — убили… Нет. Нам такое не надо… Леха, правда, не захотел. — Рябушкин с усмешкой стукнул легонько меня кулаком в плечо. — Сказал, предпочитает по старинке. Своими родными глазами, своими родными ушами… Ну, ты поняла логику…
— Хватит трепаться. Идём искать бабушек. — Пришлось прервать Серёгу. Мне почему-то стало не очень комфортно от того, что в моем же присутствии Рябушкин и Лариса говорили про меня в третьем лице.
Поэтому я, не дожидаясь своих спутников, направился к ближайшему двору. Вход в товарищество располагался с торца дома, соответственно, идти было недалеко. Просто завернул за угол.
На лавочке, возле первого же подъезда сидели две старушки. Вид у них был крайне суровый. Старушки не просто сидели, они «бдили». Следили за порядком на территории двора. Именно то, что нам надо. Эти точно знают все и обо всех.
— Добрый день. — Я прямой наводкой двинул к местным представителям совести и порядка.
— И тебе всего хорошего. — Одна из бабулек с интересом уставилась на меня. Осмотрела с ног до головы, прикидывая, по какой нужде я нарисовался.
— Скажите, кто у вас председательствует в жилищном товариществе? — Сразу, во избежание недопонимания, сунул руку в карман, вытащил удостоверение и сунул его старушкам под нос.
— А-а-а-а-а… — Бабушки одновременно прищурились, изучая документ. — Так Петр Анишкин. Из пятнадцатой квартиры. Он и председательствует, товарищ милиционер.
Та, которая ответила на приветствие, была более разговорчивой. Правда сразу же выяснилась причина ее разговорчивости. Вторая просто оказалась глуховатой. Хотя сидела и кивала с дельным видом, будто все слышит.
— Да, Галь? Товарищ милиционер спрашивает, кто у нас председатель! — Проорала бабка своей подружке в ухо.
— Так Петр Анишкин. — Тут же поддакнула вторая, не понимая, что ответ на вопрос я уже получил.
— Уже ему сказала! Вот ты глухомань… Сказала уже ему, говорю! — Снова крикнула первая в ухо товарке.
— Тааак…Пятнадцатая квартира в вашем доме. Верно? — Я оглянулся на подошедших товарищей. Рябушкин довольно «крякнул», мол, видишь, говорил же…
— Верно, милок. — Первая старушка поманила меня рукой, намекая, чтоб я наклонился ближе. — Вы уж с ним разберитесь. Этот гад что-то там хитрит с горячей водой. Понимаешь? Мы вроде и ге пользуемся ею совсем. А такие цифры странные в квитанции стоят…Оно, конечно, может, мы и не шибко много платим. Спасибо руководству страны…Но…Это ж обман все равно. Понимаешь? Куда он эту разницу кладет? Знаешь?
Я отрицательно покачал головой, хотя ответ предполагался сразу в вопросе. Решил сделать бабульке приятно. Пусть немного яду выпустит. Видно же, накопилось у нее.
— В карман себе! Спекулянт чертов. — Торжественно сделала вывод старуха. — О, так вот же он…гляди-ка…на ловца и зверь бежит.
В этот момент действительно из подъезда вышел мужик, лет сорока. Он был одет… в дубленку… Дублёнка… Кто вообще носит дубленки? На голове у мужика имелась норковая шапка. Под мышкой — кожаная папка, скорее всего с документами. Вот интересно опять…Чипы, машины на странных двигателях, а бумажки никуда не делись.
— Петр Иваныч, вот тут тебя товарищи из органов ищут. — Сообщила мужику старушка с выражением злорадства, которое она даже не пыталась скрыть. — Все, Петя… Не будет больше виться твоя веревочка… По статье пойдёшь, мил человек. За расхищение государственной собственности… Сволочь…
Мужик замер, уставившись на нас испуганным взглядом, а потом вдруг сорвался с места, перескочил через забор палисадника и рванул вперед, прямо по сугробам, которые туда накидали с тротуара. Совершенно глупая попытка сбежать, конечно, но проход к нормальной дороге ему загораживали мы. Он, похоже, решил уходить «огородами».
— Сука! — Высказался Серега вслух и, тоже
