— Может, попробуешь? А то пожрать пора бы…

— А ты что ж, в путь без припасов пустился?! Ну ты даешь!

— А! Точно, что-то там должно было остаться… Надо же, забыл… — он вытащил из мешка кусок копченого мяса, полкраюхи хлеба. — Не густо, конечно, но с голодухи не помрем…

— Кто не помрет, а у кого уже ноги от истощения подламываются… — проворчал конь, брезгливо пережевывая жухлые стебельки прошлогодней болотной травы.

— Кто про что, а тебе бы только жрякать… — буркнул Руслан, косясь на своего сивку.

Стемнело. Поднялся злой колючий ветер, и путники придвинулись поближе к волшебному огню. Молчан уже битый час пялился на небо, но звезды лишь изредка, да и то на какой-то миг показывались в редких разрывах между тучами, и волхв никак не мог сориентироваться. Он то ругался, на чем свет стоит, то шептал какие-то непонятные Руслану слова, которые богатырь никак не мог разобрать, несмотря на уверения Духа, что теперь поймет любой язык.

— Все, хватит. — сдался Молчан по прошествии трех часов. — Все равно без толку. Пялься не пялься, быстрее ящерову гузку узришь, чем где какая звезда разберешь…

И вдруг небо очистилось. Ветер, раздвинув тучи, смолк. Стало так тихо-тихо, что слышен был малейший шорох. Молчан посмотрел на богатыря округлившимися от удивления глазами, снова задрал лицо к небу и забормотал свои непонятные волховские словечки.

— Все, знаю теперь, где мы. — со вздохом сказал он. — Мы примерно посередке между дрягвой и древлянами.

— Эва… Во как нас заносит…

— Если верить твоему Духу, так это еще не самый тяжкий случай. Кстати, может, все-таки расскажешь? Впотьмах по болоту можно ходить, только если жизнь совсем тебе не дорога.

— Ладно, давай расскажу. Когда я в тот раз от тебя уехал… — и Руслан неторопливо описал свое путешествие, опуская только подробности их с Милой совместных похождений и драк с разбойниками. Про погром в вятичской деревне он рассказал все. — Ну, сам понимаешь, осерчал я малость, после того, как они меня ухайдакали самым подлым образом… Потом своих встретил, дружину младшую, попросил девку до Киева проводить, поехал дальше — и тут же к тебе и попал. Вот так-то.

— Да, чем дальше в лес, тем толще древляне… Становится все интереснее. Особенно с последними двумя лучами: что за подарок другу делает этот оберег, и как работает седьмой? Этот твой Дух, он оберег не иначе, как пьянствуя непрестанно создавал. Смотри: вот третий должен бы помогать вовремя прийти на помощь, да? А он сначала навалит кучу приключений на мою голову, а уж потом милостиво тебя приглашает, пора, мол, спасать. Если там и подарки по такому же принципу раздаются, то лучше бы никого тебе не одаривать: один Ящер знает, каким боком выйдет такой подарочек… Руслан, ты что? Раны болят?

— Мила… Я же ей дал крутануть третий рычаг, Кощей его язви…

— Значит, в скором времени ты ее от кого-то будешь опять спасать. Как там ей напророчили, говоришь? Тридцать и три богатыря ее стеречь станут? Готовься, дружище: три десятка приключений с ней тебе обеспечены… Кстати, ты не заметил, как тихо до сих пор? Не нравится мне это.

— Вот что, Молчан. Нравится — не нравится, а с утра нам незнамо сколько опять в этой воде бултыхаться. Так что давай теперь спать будем. Только по очереди: одним богам ведомо, какие твари могут впотьмах из болота полезть…

— Добро. Спи первым, мне о многом еще помыслить охота.

Руслан кивнул, пожелал волхву доброй ночи, закутался в промокшую медвежью шкуру и моментально уснул.

Молчан остался сидеть спиной к костру, погрузившись в раздумья. Очень занимал его магический оберег Руслана. Что-то подсказывало непоседливому искателю истины, что с этим оберегом будет им еще немало неожиданностей, как приятных, так и не очень. С оберега мысли незаметно перескочили на его владельца. Что за человек этот богатырь, упрямо прущий вперед, не смотря на все прибавляющиеся опасности? В иные минуты он выглядит дурак дураком: сила — уму могила и тому подобное; а бывает такое скажет, что диву даешься: с мудрецом гуторишь, не иначе… То бесстрашно рвется в сечу, то краснеет смущенно, аки девка красная… «А ведь я и сам такой же!» — с удивлением понял Молчан. С младых ногтей рвался к знаниям, пошел в учение к престарелому волхву Любомудру, хоть и боялся его до смерти. Превозмог свой страх, освоил траволечение, уразумел многие знания и с тоской понял, что необходимо узнать еще больше. Всю жизнь еще учиться и учиться, да и жизни не хватит. Вопросы, которыми задавались беспокойные души испокон веку: как сделать людей счастливыми? Как навсегда освободить мир от зла, очистить от скверны? и многие, многие другие так и остались нерешенными. Когда ж юный Балаболка на собственном горьком опыте узнал, какую страшную силу может иметь обыкновенное слово, сказанное невпопад, затворил уста свои и молчал пять лет. Шло время, и когда молодой волхв, прозванный теперь уже Молчаном, возмужал и красавицы стали одаривать его взглядами озорными, устрашился он того, что соблазнится красою их, бросит волховство ради женщины, бежал в лес дремучий. Не решился он, подобно Белояну, верховному волхву Новой Руси, отращивать себе звериную харю, да и не знал, как это делается… А теперь вот этот молодой витязь с мятущейся душой и странной колдовской игрушкой вновь всколыхнул в нем что-то, и снова Молчан готов бросить все и идти незнамо куда… А вообще, трезво рассудил он, странствуя, узнаешь не в пример больше, нежели сиднем в глухом бору сидючи. Глядишь, и книги попадутся с умными словами, и мудрецов, опять же, повстречать можно…

Ночная тишина внезапно сменилась каким-то тревожным состоянием: все вокруг наполнилось звуками. Где-то плеснуло, что-то скрипнуло, недалече кто-то взвыл. Проснувшийся ветер дохнул волхву прямо в лицо, и недобрым было это дыхание, болотной гнилью пахло оно и скорыми неприятностями. Вой повторился ближе.

— Завели меня в болото гиблое, и что теперь делать, как быть? — запричитал перепуганный конь. — Сами пропадете, это еще ладно, а мне-то за что погибель страшная?

— Ох и трус же ты! — укоризненно покачал головой Молчан. — И это — боевой богатырский конь, под которым земля сотрясаться должна бы? Не стыдно тебе?

— В бою-то все понятно: вот мы, а вот враги. А здесь кругом все пахнет нехорошей смертью, да и жрать, опять же, нечего…

— Обжора, трусишка и слюнтяй. — приговорил волхв. — Давай-ка, по-быстрому бери себя в э… копыта, а то перескажу нашу занимательную беседу Руслану, когда