упоминает о Всаднике.

Сама того не замечая, в раздумье я замедлила шаг. О Катрине, Броме и Крейне Шулер говорил как-то так, что рассказ его походил на правду. Неужели Бром и впрямь притворился Всадником, просто чтобы напугать мужчину, пытавшегося ухлестывать за Катриной?

Это кое-что объясняло – и поджатые губы Катрины, когда вдруг поднималась эта тема, и многозначительный смех Брома.

Но это не означает, что Всадника не существует. Просто Бром один раз притворился им. Я знаю, что Всадник реален. Это не мое воображение.

Хотя, наверное, в разговоре с Бромом это следовало оставить при себе. Не хотелось, чтобы он прогнал меня. Как правило, Бром этого не делал, но… Я стремилась узнать, что случилось с Бендиксом, и вряд ли упоминание о Всаднике было наилучшим способом выяснить правду.

Я пришла на свое любимое место у ручья, где мы с Сандером часто играли, и взобралась на любимое дерево – высокий клен с толстыми раскидистыми ветвями, на которых так удобно устраиваться. Привалившись спиной к шероховатой коре ствола, я вдыхала аромат листвы, уже меняющей цвет с летне-зеленого на осенне-красный.

Запах всколыхнул что-то во мне, и сердце забилось сильнее. Ту-тук, ту-тук…

Это был его запах. Запах Всадника. Запах осенней листвы и тления, последний вздох лета перед тем, как сомкнутся тиски зимы.

Невыразимое, непонятное мне самой томление переполняло меня. Мне хотелось увидеть его.

Хотелось мчаться вместе с ним.

Сердце стучало в ритме копыт его скакуна – ту-тук, ту-тук, ту-тук.

Я тряхнула головой.

– А ну-ка не глупи, Бен, – велела я себе. – Нисколечко ты не хочешь его видеть. Он забирает головы. Он несет смерть.

А я не желала умирать. Не желала стать ничтожной пустой оболочкой, как Кристоффель ван ден Берг. Не желала, чтобы Бром от горя состарился прежде времени. Я так много еще хотела сделать! Я хотела жить!

– Держись от меня подальше, – прошептала я лесу. – Не приближайся, оставайся там, где ты есть.

Ветер зашелестел листвой, я вдохнула густой запах сырой земли, и мне показалось, что я услышала, как где-то далеко-далеко кто-то рассмеялся.

Шесть

Я

так и уснула на дереве. Такое случилось не в первый раз, а с учетом того, что прошлой ночью я по большей части ворочалась, легкости, с которой я провалилась в дрему, удивляться не приходилось. Проснувшись, по положению солнца я поняла, что день уже почти на исходе, а значит, я не явилась домой к обеду и Катрина будет в ярости.

«Все равно она вечно сердится на тебя, – подумала я, спускаясь с дерева. – Ты никогда и ничего не делаешь правильно».

Обычно я относилась к этому философски, но сейчас меня отчего-то захлестнул гнев. Почему Катрина всегда так строга ко мне? Я же ее единственная внучка, единственный ребенок ее любимого сына. Ну правда же, она могла бы быть чуточку подобрее и не придираться ко мне постоянно.

Я держалась леса, пока не приблизилась к землям ван Брунтов, потому что не хотела, чтобы кто-то заметил, как я иду по дороге. Вмешательства взрослых с меня на сегодня достаточно. Кроме того, я злилась на себя за то, что так испугалась Шулера де Яагера. Обычно интуиция мне не отказывала, и она советовала мне не идти за стариком, но я поддалась искушению (что вообще-то свойственно ван Брунтам) и все равно пошла с ним. И что из этого вышло? Ничего хорошего.

Несмотря на поздний час, я еле брела, сунув руки в карманы. Мысли так и кружились в голове. Набравший силу ветер швырнул мне под ноги охапку палой листвы. А за порывом ветра последовал голос, тихий голос, раздавшийся словно из ниоткуда.

Бен. Осторожно.

Остановившись, я резко оглянулась. Позади никого не было, лишь деревья бдительными часовыми застыли вокруг.

– Кто здесь? – окликнула я.

Никто не ответил.

– Ладно. – Рассердившись, я вновь двинулась в сторону дома. – Я больше не попадусь ни на какие уловки.

Мало я вчера выставляла себя дурой, мало пугалась? Нет, с меня хватит. Если тут кто-то есть, то ему придется сделать что-нибудь посерьезней, чтобы напугать меня.

Сделавшись настойчивее, ветер налетел снова. Опавшие листья хлестнули меня по коленям. На миг мне показалось, что ветер и листва пытаются заарканить меня, удержать, не дать сойти с места.

«Бен», – прошептал ветер, и я вздрогнула.

Вздрогнула, остановилась – и ветер унялся. На этот раз я уставилась в глубь леса, а не на тропу, бегущую почти параллельно дороге. Зрение мое словно бы обострилось, его поле сузилось и растянулось, взгляд пронзил тени, такие далекие, что я их толком-то и не видела. Наверное, дело было все же в воображении…

Да, наверное, потому что мне показалось, будто я увидела фигуру верхом на черном коне, фигуру, сотканную из колеблющейся тьмы и звездного света. А потом до меня донесся голос – мне показалось, что Всадник протягивает ко мне руки, но коснуться меня не может.

Бен. Осторожно. Он близко.

Меня пробрал озноб, не имеющий никакого отношения к Всаднику. То существо из теней – клудде, если верить Шулеру де Яагеру, – приближалось ко мне. Я чувствовала его злобу, разлитую в воздухе, но эта злоба была направлена не на меня.

«Бен», – повторил Всадник.

– Да, – тихо, лишь для его ушей, произнесла я, удивляясь себе.

Я гадала, не попала ли под действие какого-то заклинания, не притворяется ли Всадник, что присматривает за мной, заботится обо мне – чтобы я досталась ему, а не пала жертвой другого лесного монстра.

Сейчас не время размышлять о намерениях Всадника, Бен.

(и нет он не притворяется он присматривает за тобой он всегда присматривал за тобой…)

Существо было близко, но я не знала где. Осторожно сгибая ноги одну за другой, я стряхнула с башмаков жухлые листья и встала уже на землю, избегая наступать на то, что может зашуршать или треснуть. Дыхание застряло где-то под ребрами – ни туда, ни сюда.

И тут я услышала. Чуть впереди – какой-то шум, что-то вроде хруста.

Я могла избежать встречи. Именно этого хотел Всадник. Самая разумная часть моего мозга так мне и кричала. Следовало просто перемахнуть через узкую, не слишком изобилующую деревьями полосу, отделяющую меня от дороги. Тогда я смогла бы побежать во весь опор прямо к дому, и ночной кошмар, притаившийся в лесу, даже не узнал бы, что я была здесь.

Но любопытство оставалось неотъемлемой моей частью, частью, роднящей меня с Бромом, и этой части хотелось узнать, что делает чудовище. Мне нужно было