Страшно было попадать в немецкий плен. Но и возвращаться к своим попавшие в окружение тоже боялись.

Когда немцев выбили с территории Советского Союза, девятьсот тысяч военнослужащих, остававшихся под немцами, вторично были призваны в Красную армию.

В основном это были красноармейцы, которые оказались в окружении, но сумели избежать плена и либо осели в деревнях, либо партизанили. Дезертирами и изменниками объявлялись все окруженцы, не сумевшие перейти линию фронта и выйти к своим. Поэтому боялись даже идти в партизаны. Тем не менее, немалое число окруженных все-таки входили в партизанские отряды или даже ими командовали.

Когда они выходили к своим, встречали их без почестей.

За годы войны военные трибуналы осудили около миллиона военнослужащих, из них сто пятьдесят семь тысяч расстреляли, то есть пятнадцать дивизий уничтожили сами. В основном это были солдаты и офицеры, которые вышли из окружения или бежали из плена.

После контрнаступления под Москвой, когда Красная армия отбила у немцев первые города, предусмотрительные чекисты задумались над тем, как поступать с бывшими красноармейцами, которые будут освобождены в ходе будущих наступлений.

27 декабря 1941 года Государственный комитет обороны издал постановление о проверке и фильтрации «бывших военнослужащих Красной Армии, находившихся в плену и окружении».

Заместитель наркома обороны по тылу генерал Хрулев получил указание создать сборно-пересыльные пункты для бывших военнослужащих Красной армии, обнаруженных в местностях, освобожденных от войск противника. Все командиры получили приказ бывших военнопленных или окруженцев задерживать и передавать на сборно-пересыльные пункты, которыми руководили офицеры особых отделов НКВД.

На следующий день появился приказ № 001735 наркома внутренних дел Берии «О создании специальных лагерей для бывших военнослужащих Красной Армии, находившихся в плену и в окружении противника», предписывавший выявлять среди них «изменников родины, шпионов и диверсантов».

В соответствии с приказом наркома обороны № 0521 от 29 декабря освобожденные из плена или бежавшие из плена красноармейцы отправлялись в лагеря НКВД, раненые — в госпитали при лагерях. Все должны были пройти проверку. Содержали бывших военнопленных так же, как и особо опасных государственных преступников: высокие заборы, колючая проволока, охрану несли конвойные войска. Военнопленным запрещались свидания с родными, переписка.

После фильтрации многих военнопленных судили как «изменников родины» за то, что они выполняли в плену обязанности врачей, санитаров, переводчиков, поваров, то есть обслуживали самих военнопленных.

Семьи попавших в плен лишались во время войны денежных пособий и минимальных льгот, положенных родным красноармейцев, — вне зависимости от обстоятельств, при которых их отец или муж оказался военнопленным.

Причем попавшими в плен красноармейцами занималось управление НКВД по делам военнопленных и интернированных, то есть к ним относились как к солдатам вражеской армии.

27 января 1942 года ГКО принял постановление о том, что все побывавшие в окружении или в плену военнослужащие Красной армии поступают в спецлагеря НКВД. После проверки одни подлежат передаче особым отделам, другие — отправке на работу в военной промышленности, третьи возвращаются на фронт.

Постановлением ГКО были созданы двадцать два спецлагеря для «проверки бывших военнослужащих». В 1943 году фильтрационные лагеря передали в ГУЛАГ.

Марк Лазаревич Галлай, Герой Советского Союза, летчик-испытатель, 22 июля 1941 года во время первого налета на Москву сбил немецкий бомбардировщик. Потом вышел приказ Сталина летчиков-испытателей возвращать с фронта на прежнюю работу. Галлай нашел возможность остаться на фронте. Летал на дальних бомбардировщиках «Пе-8».

Летом 1943 года его самолет был сбит над Брянском. Экипаж покинул машину на большой высоте. На земле Галлай встретил только штурмана Гордеева. Они пошли не на восток, в сторону линии фронта, а на север, к партизанам. Это было правильное решение. В Брянских лесах они отыскали партизан, имевших радиосвязь, и через одиннадцать дней их на «У-2» вывезли на Большую землю.

«Летали мы в составе авиации дальнего действия, — вспоминал Галлай, — командующий которой генерал (в будущем главный маршал авиации) Александр Евгеньевич Голованов, испытывая острую нужду в опытных летчиках, добился у Сталина разрешения своих сбитых и вернувшихся из вражеского тыла летчиков не отдавать в бериевские «лагеря проверки», а ограничиваться расследованием всех обстоятельств дела непосредственно в части. Так и мы с Гордеевым доложили о своих приключениях, написали подробные рапорты — и продолжали служить».

Постановлением ГКО от 4 ноября 1944 года всех освобожденных из плена или вышедших из окружения офицеров стали отправлять рядовыми в штурмовые батальоны. После ранения или награждения орденом им возвращали офицерское звание, но остаться в живых в штурмовых батальонах удавалось немногим. Их бросали в атаку на самых гиблых направлениях. Через штурмовые батальоны прошли двадцать пять тысяч офицеров. Этого числа хватило бы на формирование офицерского состава двадцати двух дивизий.

В августе 1944 года Государственный комитет обороны принял решение о создании сети контрольно-пропускных пунктов и проверочно-фильтрационных пунктов для возвращающихся из Германии. После войны пленных и угнанных на работы в Германию сводили в трудовые батальоны и отправляли на работу в угольную и лесную промышленность в самых отдаленных районах страны.

Будущий генерал-полковник авиации Сергей Васильевич Голубев воевал с сорок первого. Он был сбит, оказался в плену, бежал, вновь воевал и получил Золотую Звезду Героя Советского Союза. Однако же через неделю после окончания войны был отправлен в лагерь под Уфой, как бывший военнопленный (см. Красная звезда. 2003. Октябрь)...

Павел Васильевич Чистов, который служил в органах госбезопасности с 1923 года, в годы ежовской чистки возглавил областное управление в Челябинске, затем в Донецке, получил звание майора госбезопасности, орден Ленина и был избран депутатом Верховного Совета СССР, сразу после начала войны был назначен заместителем начальника Главного управления строительства оборонительных сооружений.

В конце августа 1941 года ему поручили руководить строительством оборонительных сооружений на Юго-Западном фронте.

3 сентября, когда Павел Чистов выехал к городу Конотопу, его машину обстреляли внезапно появившиеся немецкие танки. Он был ранен и попал в плен. Сам Чистов потом рассказывал, что немцы сорвали с него ордена Ленина и «Знак Почета» и ремень с револьвером. Значок депутата Верховного Совета он сорвал и выбросил сам.

Допросивший его немецкий капитан плохо разбирался в советских регалиях и вернул ему партийный билет со словами:

— Личный документ пусть пока будет при вас.

Партбилет Чистов сразу уничтожил. Он назвался майором Красной армии, инженером по специальности, поэтому его отправили в обычный лагерь. Но в русской газете «Новое слово», которая выходила в Берлине, было написано, что Чистов на допросах рассказал все, что знал о строительстве оборонительных сооружений. Он сидел в лагере в Восточной Пруссии, там