моей вульвы по три дырочки – таких, как делают в мочках ушей для сережек. И вот когда Стас будет уезжать на гастроли, с помощью пластмассовой иглы и суровой нитки зашьет вход в мою вульву и поставит пломбу. А когда вернется, снимет ее. Когда я рассказала Стасу о своем намерении, он был поражен изобретательности способа, гарантирующего верность, но счел его негуманным, варварским. Что же, может быть, и варварский, может быть, он мне будет причинять физическую боль и другие неудобства, но я готова идти на любые жертвы, на любые формы страдания, дабы искупить свою вину перед Богом! И перед его Наместником на Земле.

А что касается Бабухина, то Стас признался, что и он сам терпеть не может Руслана. После того, как он надул Стаса с оплатой за его выступления, они крепко поссорились. Больше того, Бабухин однажды даже пригрозил Стасу «прикончить» его и сказал, что для этого у него есть деньги и надежные исполнители. Зерцалов не хотел с ним иметь дело и встречаться, тем более у себя на квартире. Но так случилось: Бабухин пришел на обед с московским генералом, который просил Стаса помириться. Бабухин подарил мне на глазах у всех дорогой и красивый камень. Но я его не надела и не надену. Я боялась, что присутствие Бабухина может омрачить обед. Но все обошлось. За столом было весело. В центре внимания – Стас. Он был в ударе: много рассказывал, показывал, угадывал и предугадывал. Даже лечил. Кунин мастерски копировал Брежнева, Горбачева, Лукьянова, рассказывал анекдоты.

За вкусной сдой и разговорами обед затянулся до вечера. При свечах я пела романсы, а подпевал Борисов – у него чудный баритон. Все гости хвалили стол, особый интерес вызвали капуста по–охотничьи, рыба по–монастырски и мексиканский праздничный торт. Жена предисполкома обещала зайти специально за рецептом.

Гости ушли поздно вечером. Не успела захлопнуться дверь, как мы со Стасиком бросились в объятия друг друга. Было море ласк и океан любви!…»

Гранская прилетела в половине первого. Во Внукове се встречал Жур На машине, предоставленной Кочергиным. В Подмосковье стоял туман, и они ехали, словно в облаках.

– Не спала, можно сказать, всю ночь, – призналась следователь. – Так вы огорошили меня вчера.

– Я сам был в шоке, – сказал Виктор Павлович. – Глотал сердечное.

– Сейчас как? – с тревогой посмотрела на него Инга Казимировна.

– Нормально, – успокоил ее капитан. – А вы знаете, Кочергин был прав: наутро Бугай раскололся.

– Ну–ну? – встрепенулась Гранская. – Что же вы скрывали?

– Вовсе не скрывал. Просто не успел доложить. Хочу рассказать по порядку… Понимаете, у меня из головы не шло, почему у Бугая совсем новенький паспорт, выдан буквально день тому назад?… С этого и начал допрос сегодня. Бугай говорит: старый, мол, потерял. Подал заявление в милицию – выдали новый… Когда, спрашиваю, потеряли?… Вижу, официант занервничал. И называет то месяц, то полтора назад. Чувствую, именно здесь собака зарыта… Оставили его в следственной камере, позвонили жене. Та о потере паспорта вообще впервые слышит… Но ведь это же глупо, правда? Чтобы жена ничего не знала…

– Действительно. Уж с кем с кем, а с супругой поделился бы в первую голову. Вместе бы искали.

– Более того, – продолжал капитан, – от мадам Бугай я узнал, что две недели назад муженек ее получил по почте посылку. По паспорту, естественно… Короче, когда Илья Христофорович понял, что у него концы с концами не сходятся, сразу скис. Ну, я еще поднажал – он и выложил все начистоту… Несколько дней тому назад он обслуживал клиента в ресторане. Глянул и поразился – словно на себя в зеркало смотрит. Клиент тоже заметил сходство. Еще сказал: жаль, что ты не знаменитость, а то бы я мог выступать на конкурсе двойников… Как раз в Москве проходит.

– Да, да, – подтвердила Инга Казимировна. – Я смотрела по телевизору. Потрясающее сходство! Что Сталин, что Раиса Максимовна Горбачева, что Хазанов…

– Одним словом, познакомились они, выпили по рюмке. Клиент назвался Сергеем. Выходит после работы Бугай, а он дожидается у служебного выхода. Есть, говорит, разговор. И рассказывает свою историю. Мол, подзагорел на одной девке, она от него ребенка родила… Все бы ничего, женился бы, да баба оказалась гнусная, к тому же гулящая и связана с мафией. Если Сергей постарается улизнуть – найдут из–под земли. Единственный выход – сменить личину. Бугай якобы спрашивает: а чем я могу помочь? Сергей, а как вы сами, конечно, понимаете, это Бабухин, предлагает: пусть официант отдаст ему свой паспорт. Ну, а в милиции заявит, что потерял и получит новый. Посулил огромную сумму.

– Какую?

– Двадцать пять тысяч.

– Ну, по нынешним временам – не шибко огромная, – заметила Гранская.

– Бугай якобы то же самое сказал Сергею. Тогда тот, не думая предложил «Ладу–девятку». Официант, естественно, не устоял… На следующий день Сергей вручил ему машину с документами взамен паспорта. А вчера позвонил домой и попросил Бугая оказать последнюю, совсем ничтожную услугу – встретиться с Жанной…

– Бугай действительно ее не знал?

– Говорит, что не знал.

– А где он должен был передать сумку Бабухину?

– На станции метро… Илья Христофорович клянется–божится, что до их знакомства в ресторане Бабухина и в глаза не видывал.

– Ой ли! – покачала головой следователь.

– За что, как говорится, купил, за то и продаю… Кочергин тоже сомневается. МУР решил проверить Бугая более тщательно,

– А Шелютто?

– Та, наоборот, пришла в себя и наотрез отказалась давать какие–либо показания. Требует адвоката. Между прочим, по поводу нес уже давят на Кочергина. Опять всплыл Мелковский…

– По–моему, вы от одного этого имени звереете, – заметила Инга Казимировна.

– Он и вас обещал достать, – усмехнулся Жур.

– А, черт с ним… Меня вот что интересует. Ну, вы–то могли обознаться с Бугаем, потому что Бабухина видели один раз и мельком. Но Шелютто!… Она своего хахаля должна знать как облупленного. Почему же так вела себя па очной ставке?

– Мне кажется, Инга Казимировна, тут какая–то игра. Может, специально вводила в заблуждение, чтобы оттянуть время.

– Вполне вероятно… Теперь о Кирсановой. Я просила вас связаться с ее подругой, Маргаритой Корецкой.

– Звонил я к ней домой. С утречка. Трубку взял муж. Спешил. Он, оказывается, депутат Моссовета, опаздывал на сессию. По его словам, Кирсанова сама звонила к ним два дня назад, спрашивала Риту.

– Два дня, говорите? – оживилась Гранская. – Откуда звонила?

Этого Корецкий не знал. И вообще, все, что касается Маргариты, мне кажется,