– Да нет. «Санитарами» у нас кличут могильщиков. Не место, а клад. До двадцати бутылок водки имел в день от родственников покойных. Не повезло, заработал радикулит. Так прихватывает – криком кричу. – Он потер поясницу с левого бока. На эту ногу и хромал. – А кто у вас здесь лежит? – неожиданно спросил Аксакал.

– Мой брат, а ее муж, – ответила швейцарская подданная.

– Не требуется оградку красочкой подновить? Есть бронзовая… Могу достать голубую елочку. Очень украшает могилку.

– Спасибо, ничего не надо, – сказала Гранская, уже мечтавшая отделаться от бродяги.

– Вы не думайте, без денег, – поспешил заверить кладбищенский ветеран. – Если ко мне с душой, я тоже с нашим вам…

От вина он захмелел, речь стала менее связная. Он оглядывал окрестности, словно вокруг были его владения.

– Летчик, – показал на красивый памятник из черного гранита Аксакал. – Под Шереметьево наш «Ил–62» разбился… А эту женщину муж зарезал, – словно на экскурсии, бесстрастно комментировал бомж, проходя мимо огромной ограды.

Инга Казимировна и Стелла свернули, Аксакал за ними. Он на мгновение задержался, что–то разглядывая на земле. И спокойно сообщил:

– На прошлой неделе здесь целый день гроб лежал. Выкопали…

– Как выкопали? – испуганно спросила Стелла.

– Какую–нибудь забытую старушку вытряхнули из могилы, а место продали тому, у кого нет «крючков»… А чтоб вам было понятно – разрешения на захоронение. Для этого нужно иметь мешок денег. Потому что сейчас похоронить покойника – езжай за пятьдесят верст от Москвы.

– Ну и порядки, – не удержалась от замечания Гранская.

– О чем вы говорите! Вот лет десять назад, при Михалыче, пашем прежнем директоре, еще был порядок. Потому его и того… – Аксакал сложил кисти рук крестом. – Стал мешать…

– Убили, что ли? – уточнила Инга Казимировна.

– Само собой. До сих пор тела не найдут. А ведь здесь закопали, в чьей–то могиле…

Он наконец замолчал, поняв, что своими разговорами вызывает лишь мрачное настроение. Женщины прибавили шагу, и бродяга отстал.

До могилы Шебеко обе не проронили ни слова. И, подойдя к святому для них месту, остановились пораженные и оглушенные.

Металлическая ограда, примыкавшая к дороге, была снесена. Одна из двух березок, посаженных Ингой Казимировной, лежала растерзанная и вдавленная в землю, на которой виднелись отпечатки автомобильного протектора.

И, самое главное, исчез памятник.

– Боже мой! – простонала Гранская. – Варвары!… Какие варвары!…

У Стеллы совсем сдали нервы, и она разрыдалась. У Инги Казимировны внутри все клокотало. От стыда и гнева. Но что она могла сделать? Перед глазами Гранской встало лицо несчастной старушки, над которой измывались могильщики. Инга Казимировна вдруг поняла, что и сама теперь так же беспомощна перед чьей–то неведомой, тупой и безжалостной силой.

Хотелось поднять лицо к небу и завыть волчицей.

– Ого! – послышалось сзади.

Это был Аксакал, только что доковылявший до них.

– Видите, что натворили, – сказала Стелла, которой хотелось поделиться еще с кем–нибудь их горем.

– Ну, это поправимо, – деловито произнес бродяга.

– Понимаете, памятник украли! – вырвался крик у Инги Казимировны.

– Вот такая плита, – обрисовала в воздухе силуэт Стелла.

– Да–да, – помню… Темно–зеленый с красными и белыми крапинками, – кивнул Аксакал. – По–моему, он еще вчера стоял здесь. Вполне возможно, еще не успели переделать…

– Кто? – загорелась надежда у Гранской.

– Вездеход шурует, – чуть ли не шепотом ответил броДяга, оглядываясь. – Он здесь настоящий хозяин. А камень наверняка в мастерской. Ну, в деревне, километра три отсюда…

– Да нет, немного подальше, – задумчиво проговорила Инга Казимировна.

Именно туда она обращалась сразу после похорон по поводу памятника.

Аксакал вдруг неожиданно выхватил из кармана доллары и стал совать их Стелле.

– Прошу вас, возьмите! Вам теперь это может здорово пригодиться. Уж больно любит валюту Вездеход… Мать родную продаст…

– Нет–нет, – отступила Стелла. – Оставьте у себя.

Бродяга на мгновение растерялся, но потом как бы нехотя снова положил доллары в карман брюк.

– Только насчет Вездехода, – пробормотал он, опять оглядываясь, – я ничего вам не говорил. Поняли? Мне еще жить охота…

И захромал прочь, бросив на ходу «ауф фидерзеен».

Тут же мимо прошли двое парней в заляпанных грязью робах и с лопатами в руках – могильщики…

– Ты что–нибудь поняла? – спросила Стелла, когда смолкли их шаги.

– Кое–что, – нахмурилась Гранская. – Думаю, наш случай далеко не единственный… У тебя еще есть время?

– Хочешь нагрянуть в мастерскую?

– Да. И поскорее! Вдруг повезет и памятник еще цел…

– Хорошо, едем. Но в запасе полчаса, не больше…

Они оставили цветы на разоренной могиле, зажгли свечи. А когда уходили, Инга Казимировна бережно положила погибшую березку возле оградки.

– Только умоляю, – попросила Стелла у ворот, – не переживай. Я пришлю новый памятник. Точно такой же…

– Стелла, дорогая, – с горечью произнесла Инга Казимировна, – кто может гарантировать, что и его не сопрут? Кто?… Мы все в нашей стране ни от чего не защищены. Да–да! Это говорю я, советник юстиции…

Горло перехватило, она закашлялась, как бывало иногда от сильного переживания. Обычно в таких случаях помогало несколько глотков воды, но у них с собой ничего не было.

– Ладно, ладно, Ингуша, успокойся. Я все вижу, – вздохнула Стелла.

– И у меня к тебе просьба. Чтоб мама не узнала… – сказала Гранская, справившись со спазмами.

– Даю слово.

Они сели в интуристовскую «Волгу». Инга Казимировна объяснила шоферу, как проехать к мастерской.

Она располагалась за высоким забором. Женщины отправились в мастерскую вместе. Прямо под небом лежали на земле мраморные и граненые плиты различных цветов, еще не обработанные камни и уже готовые памятники и надгробья. Трещала электросварка, визжала камнерезная машина. Мастеров трудилось человек пять–шесть.

Они подошли к долговязому парню с респиратором на лице, шлифовавшему серую гранитную цветочницу.

– Извините, – перекрывая шум, прокричала Инга Казимировна ему почти в ухо, – хочу вас спросить…

Тот, остановив машину, снял респиратор. На Гранскую повеяло спиртным духом.

– Тут у вас есть некто Вездеход, – продолжала она, сама не зная, фамилия это или же кличка. – Где его можно увидеть?

Мастер окинул ее подозрительным взглядом, задержавшись на знаках отличия.

– А вы от кого будете? – осторожно спросил он.

– Имеет ли это значение?

– Старшой вон там, с ним и говорите, – показал парень куда–то в угол двора, где светилось жалким электрическим светом окно в деревянном домике, и опять принялся за свое дело.

Женщины двинулись в указанном направлении. Гранская на мгновение