Стоял солнечный полдень, из-за косогоров на излучине реки вот-вот должны были показаться мощные деревянные стены Любеча, города, расположенного на границах земель дреговичей, радимичей, северян. В спокойных водах Днепра отражалось синее майское небо, по берегам, заросшим зеленой травою и ивой, цвели одуванчики, веселые, ярко-желтые, словно бы захлебнувшиеся солнцем. Хельги задумчиво смотрел на воду, вспоминал свой первый поход в Англию. И тогда плыли так же, с предвкушением битвы, и низкие английские берега стелились зеленью и туманом, а впереди ждала слава и, возможно, смерть, и были еще живы Харальд Бочонок, Ингви Рыжий Червь… и заика Дирмунд. Кто ж остался с тех времен из числа близких друзей? Один Снорри… Нет, еще Сельма. И Никифор – бывший раб Трэль Навозник, и бывший враг Конхобар Ирландец. Сельма управляет Киевом – на нее вполне можно положиться, Ирландец – Новгородом, Снорри – Ладогой… Эх, надо было Ирландца в Ладогу, да кто ж знал, что все вот так повернется, – в Ладоге-то тогда спокойно было, не то что в Новгороде. Но как-то уж очень быстро стало наоборот – сбежали в ладожские земли непокорные новгородские волхвы, принялись мутить воду, да и Чернобог – новая ипостась друида – скорее всего, именно туда подался. Тяжко сейчас приходится Снорри – он же все-таки не политик, воин. Интересно, почему Ирландец не спешит с помощью к Снорри? Или и в Новгороде что-то назревает? Ладно, приедем – выясним… Никифор… Так и сидит в своей дальней обители, наверное, рад был, когда с оказией прислали ему книги. В Ладогу, конечно, прислали, с торговыми людьми Торольва Ногаты, ну а уж из Ладоги монахи забрали. И, как потом передали купцы, быстро забрали – значит, не совсем затворниками в обители своей жили, значит, была какая-то связь, был кто-то, державший Никифора в курсе ладожских дел. Не Ладислава, случаем? Может, и она… Эх, Ладислава… Увидеть тебя, обнять, отбросить в сторону тяжелые мысли, погладить золотые волосы, окунуться с головой в глаза васильковые! Говорили, так и живет Ладислава на выселках, в усадебке на правом берегу Волхова у подножия лесистых холмов. Не перебирается в город, хотя, казалось бы, скажи только. Нет, не хочет. А может, и видеть никого не хочет, кроме него, Хельги? Иль уже забыла про князя? Хельги вздохнул. Чего сейчас рассуждать – добраться бы скорее, увидеть.

Он вновь посмотрел на воду. Если не обращать внимания на зеленые берега, представить на миг, что вместо них высокие скалы, так и вообще – очень похоже на фьорд. Белые буруны, синяя непрозрачная толща воды, светлая – в проходимых для драккара местах, и темнее – у подводных камней. Вот как здесь… Как здесь…

Хельги еще не полностью осознал опасность, но уже кричал:

– Суши весла! Табань!

Повинуясь команде, суда резко застопорили ход и встали на якоря у берега. Князь велел спустить лодки, сам вскочил в челн. Быстро выгребли на середину реки, осторожно пошли вверх по течению. Ну, здесь вроде все как обычно, а вот это что за буруны? Один из «детских» быстро скинул одежку, нырнул… И вынырнул с посмурневшим лицом.

– Измена, княже! Здесь повсюду колья.

Хельги приказал воинам выгружаться на оба берега и быть готовыми к нападению. Колья… На мелком месте, утопленные комлями в дно и грозно ощетинившие заостренным верхом. Этакий кол запросто пробьет разогнавшуюся ладейку. Быстро сработали, дня три-четыре назад, может быть даже вчера. И много этих кольев, очень много – сколько нужно было согнать людей? Не один десяток и не два – сотни. А где их столько взять? Только в Любече. Эх, Твердислав, Твердислав, говорили же, что ты не особо умен, но чтоб еще и предатель… Князь стиснул зубы. Похоже, он так и не научился выбирать людей. Тоже еще – Вещий…

– К берегу приближается чей-то отряд, князь! – доложили дозорные.

– Ждать, – зло приказал Хельги. – Я сам посмотрю, кто такие… Челнок ткнулся носом в песок, князь легко выпрыгнул на берег. Махнув рукой, сбросил алый плащ – чересчур яркий для леса. Повернулся и быстро пошел вверх, на холм, по узкой звериной тропке. В спину дышали верная сотня Вятши.

– Вот они! – указав рукой за деревья, прошептал сотник.

Хельги присмотрелся: по лесной дорожке, меж березами и орешником, переговариваясь и смеясь, ехал отряд всадников на сытых конях. Впереди, на вороном жеребце, скакал молодой человек с черной бородкой и кудрями, в кольчуге и щегольском синем, шитом серебряной нитью, плаще.

– Перебьем, княже? – Вятша насадил на тетиву стрелу. – А этого, кучерявого, полоним, а потом ужо потолкуем.

– Не стрелять, – поднял руку князь. – Что-то не похоже, чтобы они устраивали здесь засаду, слишком уж открыто едут.

– Так что же делать? – удивленно переспросил сотник.

– А ничего. – Хельги вышел из-за деревьев. – Пойдем-ка, поговорим. Воинам своим скажи – пусть пока таятся, и ежели что…

– Исполнят все в лучшем виде! – передав приказ, шепотом заверил Вятша и вслед за князем пошел вверх к дороге.

– Эй, вой! – Хельги помахал всадникам рукой. – А ну, постойте-ка, разговор есть.

– Что еще за разговор? – удивлённо поворотил коня кудрявый. – И вообще, откуда вы тут взялись?

Он спешился и, подойдя к Хельги, неожиданно улыбнулся.

– Судя по одежке, вы не из лесных татей.

– С чего бы это такая уверенность? – заинтересовался князь.

– Изволь, объясню. – Кудрявый дружелюбно улыбнулся – видно, почувствовал, что незнакомец ему ровня, а то и повыше. – Кольчуга у тебя не наша, франкской работы, оттуда же и меч, – уверенно перечислил кудрявый. – Порты – ромейской ткани, недешевой, сапоги из Мараканды или Мерва, только там такой зеленый сафьян выделывают, перстни изящные, думаю, киевские или ромейские… впрочем, и в Ладоге, говорят, есть умельцы. Самоцветы в них отшлифованы преизрядно, значит – Италия, там только так шлифуют. Застежка у тебя на поясе золотая, варяжская, со зверями и рунами… Если не ошибаюсь, сдвоенная руна «Сиг».

– Не ошибаешься, – улыбнулся Хельги и проговорил по-норвежски начальные слова висы: – «Сиг» – руна победы!

– Коль ты к ней стремишься, – на том же языке продолжал незнакомец. – Вырежи их на рукояти меча и дважды пометь именем Тора.

Князь удивился:

– Ты викинг?

– Нет. Но у меня много друзей-варягов. В основном по торговой части.

– Значит, и твое положение не низкое. Кто ты? Воевода? Сотник?

– Тысяцкий. – Кудрявый горделиво подбоченился. – Первый помощник старого Твердислава Олельковича, славного любечского воеводы. Людота – так мое имя. А ты