отвратительной тяжелой мордой. Рептилии в низине оторвались от еды, все головы, как на шарнирах, повернулись к неторопливо бредущему монстру. Мгновение — и стадо бросилось наутек, тряско подпрыгивая на голенастых лапах, как выводок исполинских, потерявших перья цыплят. Не оставалось сомнений, что они бегут, спасая свои шкуры.

Латимер вскарабкался на вершину. Последний подъем оказался круче, чем помнилось по предыдущему, более безопасному миру. На миг пришлось задержаться, чтобы перевести дух. Когда дыхание немного восстановилось, он бросил взгляд вперед, на юг. И. обомлел, не веря собственным глазам: уж чего он никак не ожидал увидеть здесь, так это… В ложбине между холмом, на который он влез сейчас, и более дальним нагорьем стояло здание. Не просто дом, а здание — по меньшей мере тридцать этажей, в стеклянных стенах отражается солнце, ни дать ни взять типичный административный центр.

Он всхлипнул от изумления или от признательности судьбе — и все же не бросился вниз сломя голову, а постоял еще минуту, не спуская глаз со здания, словно проверяя, не намерено ли оно исчезнуть. Вокруг здания был разбит парк — травяные газоны, со вкусом высаженные деревья. По периметру парка поднималась высокая проволочная ограда, а у подножия холма, не так уж далеко от Латимера, были ворота и подле них будка охраны. У будки торчали двое вооруженных часовых.

Однако минута миновала, и он рванулся под уклон, не разбирая дороги, понесся огромными прыжками, подныривая под встречные ветки. Запнувшись обо что-то, упал и покатился кубарем, врезался в дерево и только тогда смог затормозить и снова встать, ловя воздух ртом и борясь с одышкой. Часовые у ворот даже не шевельнулись, хотя не было никакого сомнения, что они заметили беглеца и теперь следили за ним не мигая, как анкилозавры.

Оставшуюся часть пути он прошел более осторожным, медленным шагом. Склон выровнялся, под ногами наметилась слабо протоптанная тропа. Следуя тропе, он дошел до часовых и остановился.

— Ну и болван, — заявил один из них. — И что ты себе, интересно, думал, выходя за ограду без оружия? Жить надоело?

— Ты что, не слышал? — добавил второй. — Объявился старый тираннозавр, шляется тут поблизости уже несколько дней. Его видели неоднократно и разные люди. Заметь он тебя и разыграйся у него аппетит, несдобровать бы тебе!

Первый часовой махнул винтовкой в сторону ворот.

— Заползай. И скажи спасибо, что живой. Если еще увижу тебя за воротами безоружным, загоню внутрь насильно. Не серди меня.

— Спасибо, сэр, — произнес Латимер.

Миновав ворота, он двинулся по дорожке из дробленого ракушечника к подъезду административного здания. Но теперь, когда он мог считать себя в безопасности за оградой, наступила нервная реакция: колени ослабли, походка стала неуверенной. Он опустился на скамью под деревом — тогда задрожали руки и, чтобы унять дрожь, пришлось плотно прижать их к коленям.

«Долго ли мне будет везти? — спросил он себя. — И что, собственно, это значит?» Дом в относительно недавнем прошлом — еще куда ни шло, но административное здание в эпоху, надо полагать, отдаленную от современности на миллионолетия? Динозавров на Земле нет уже по меньшей мере шестьдесят миллионов лет. А трещина? Как возникла трещина? Что она такое — естественное явление или следствие чьих-то экспериментов со временем? Не появляются ли трещины только там и тогда, где и когда кто-то, используя некие засекреченные методы, подвергает ткань времени чрезмерным нагрузкам? И можно ли говорить о времени как о ткани? В сущности, все это не имеет значения. Какова бы ни была терминология, для него лично она не играет роли.

Но административное здание — что означает здание? Возможно ли, что по чистой случайности он натолкнулся на штаб-квартиру проекта (или программы? или заговора?), нацеленного на отлавливание определенных людей и заточение их в прошлом? Пожалуй, догадка выглядела довольно правдоподобной. Застрельщики такого предприятия, если не утратили осторожность, не стали бы рисковать, располагая центр в своей эпохе, где их выследили бы дотошные газетчики, или какая-нибудь правительственная комиссия, или еще кто-нибудь. А здесь, под слоем миллионолетий, риск практически сведен к нулю.

На дорожке захрустели шаги, и Латимер поднял голову. Над ним стоял человек в спортивной рубашке и легких брюках.

— Доброе утро, сэр, — сказал Латимер.

— Послушайте, — спросил человек, — вы случайно не Дэвид Латимер?

— Случайно да.

— Так я и подумал. Во-первых, я вас раньше, по-моему, не встречал, а знаю я тут всех. А кроме того, охранники сообщили…

— Я прибыл что-то около часа назад.

— Мистер Гейл хотел вас видеть, как только вы появитесь.

— Вы что, поджидали меня?

— Ну, видите ли, мы не могли быть полностью уверены, что вам удастся добраться сюда. Но мы рады, что вам удалось.

Латимер поднялся со скамьи, и они вместе приблизились к подъезду, поднялись по ступенькам. За дверью они пересекли пустой вестибюль, прошли по коридору, где с обеих сторон были только номера комнат и никаких имен. В одну из комнат провожатый деликатно постучался. Послышался голос:

— Войдите!

Провожатый нажал на ручку и просунул голову в щель:

— Я привел мистера Латимера. У него получилось…

— Превосходно. Я рад за него. Пожалуйста, впустите его сюда.

Провожатый отступил в сторону, пропуская Латимера, а сам остался в коридоре. Латимер оказался наедине с хозяином кабинета, а тот встал из-за стола и пошел навстречу, протягивая руку. Не без некоторого колебания Латимер ее принял — рукопожатие было безликим, как принято при переговорах, но все же дружелюбным.

— Меня зовут Донован Гейл, — сообщил хозяин кабинета и указал на кушетку. — Располагайтесь. Видимо, у нас найдется много тем для разговора.

— Я с интересом жду, что вы мне скажете, — откликнулся Латимер.

— Интерес взаимный, — заявил Гейл. — Мы оба с интересом ждем, что скажет другой.

Они уселись по противоположным концам кушетки, хоть и лицом друг к другу.

— Итак, вы Дэвид Латимер. Известный художник.

— Не такой уж известный. По крайней мере, пока. И похоже, что теперь мне известным не бывать. Однако я не понимаю, каким образом вы могли меня поджидать.

— Нам стало известно, что вы покинули дом на берегу…

— Ах вот как вы его называете — дом на берегу?

— И мы заподозрили, что вы объявитесь здесь. Мы не могли угадать, где именно, оставалось лишь надеяться, что где-нибудь неподалеку. Иначе бы вам сюда просто не добраться. По холмам бродят монстры. Впрочем, полной уверенности в том, что вы объявитесь в этом мире, у нас тоже быть не могло. Вы не откажетесь рассказать нам, как именно это вам удалось?

Латимер отрицательно покачал головой:

— Мне что-то не хочется. По крайней