Шрифт:
Закладка:
Возможно, на начальном этапе войны эта уловка сошла бы всем с рук, но в 1972 г. она вылилась в громкий скандал. В январе Лавелл, ас-истребитель Второй мировой войны, как от него и ожидалось, приказал нанести несколько «защитных ответных ударов». Участвовавшие в них экипажи были предупреждены, чтобы в своих послеполетных отчетах в компьютеризированной системе OPREP-4 они не указывали тот факт, что противник не ответил на их атаки. В следующем месяце сержант разведывательной службы с авиабазы «Удорн» по имени Лонни Фрэнкс написал влиятельному сенатору Гарольду Хьюзу письмо, в котором сообщил, что летные экипажи составляют ложные отчеты для оправдания бомбардировок. Хьюз, известный противник войны, публично потребовал разобраться в происходящим. Генерал Райан, с которым у Лавелла были давние трения, немедленно отправил в Сайгон генерального инспектора ВВС Луи Уилсона. Собрав довольно-таки сомнительные доказательства, Уилсон подтвердил, что командующий 7-й воздушной армией отдавал приказы о проведении операций, которые явно нарушали действующие «Правила применения военной силы». Лавелл был незамедлительно отозван в Вашингтон и отправлен в отставку «по состоянию здоровья» в звании генерал-майора, лишившись звездочки на погонах.
Никсон ничего об этом не знал. Когда ему организовали личную встречу с генерал-лейтенантом Джоном Вогтом, новым командующим 7-й воздушной армией, президент сказал ему — в присутствии Киссинджера, — что хочет видеть гораздо более агрессивные усилия со стороны ВВС. Позже летчик писал, что на встрече у Никсона был «дикий взгляд». Вскоре новость об отставке Лавелла просочилась в СМИ. Журналисты подвергли генерала публичному бичеванию, обвинив его в «ведении частной воздушной войны» вопреки приказам начальства и в вовлечении пилотов и нижестоящих командиров в «преступный сговор». 14 июня на встрече с Киссинджером и госсекретарем Роджерсом Никсон впервые задал вопрос по поводу опального генерала. «Что это, черт возьми, за история? — спросил он. — Кто такой этот Лавелл? Из него сделали козла отпущения… и это неправильно». Киссинджер и Роджерс рассказали ему про письмо сержанта Фрэнкса и о том, что за этим последовало. Позже в тот же день Киссинджер сказал Никсону: «Лавелл сделал это потому, что считал, что мы ожидаем от него более агрессивных шагов… А потом вдруг Лэйрд обрушился на него, как тонна кирпичей». «Мне не нравится, когда преследуют человека, который сделал то, что считал правильным», — отреагировал Никсон. Киссинджер в ответ раскритиковал военных: «Они грызутся между собой хуже крыс», с чем президент согласился, после чего безжалостный политик в нем снова взял верх. «Можно ли что-нибудь сделать, чтобы положить конец этой чертовой истории?» — спросил он. На что Киссинджер ответил: «Думаю, все замнется. Нам нужно просто пообещать, что мы примем меры…» — «Проклятие, это такой ужасный удар для него… Он не заслуживает такого позора, Генри», — вздохнул президент. Это была эпитафия на могиле военной карьеры генерал-лейтенанта Лавелла.
Киссинджер был прав насчет «крысиной грызни» среди военных: в сентябре 1972 г. Мурер, давая свидетельские показания перед сенатским комитетом, заявил, что никогда не отдавал приказы о нанесении ответных защитных ударов по Северному Вьетнаму, что было откровенной ложью. На тех же слушаниях Абрамс сказал: «Лавелл действовал в нарушении „Правил“ [применения военной силы], но „Правила“ и политика, на мой взгляд, — не совсем одно и то же»[1208]. Уклончивые ответы Абрамса лишь подчеркивали, в какой клубок обмана превратилась эта война. Лавелл выполнил пожелания своего главнокомандующего, которые тот не раз высказывал вслух, а также неофициальные приказы своего начальства, однако Мурер и Райан сделали его козлом отпущения, как верно заметил Никсон, и сам президент закрыл на это глаза. «Правила применения военной силы», в рамках которых обязаны действовать ВВС США, были откровенно нелепыми и лицемерными. Если на то пошло, существовало всего два варианта: либо США ведут воздушную войну против Северного Вьетнама, либо нет. Однако во все более запутанном мире вашингтонской политики не было места ни для голоса разума, ни для честности.
Генерал Абрамс превратился в бледную тень самого себя, страдая от язвенной болезни, последствий пневмонии, приступов высокого давления и злоупотребления алкоголем; с учетом одного только этого, не говоря уже о потере доверия к нему Белого дома, вызывает удивление, что он продолжал оставаться на должности главы КОВПВ. Утром 29 мая 1971 г., накануне очередного раунда секретных переговоров с Ханоем, между Никсоном и Киссинджером состоялся примечательный разговор, поражающий своим цинизмом. Советник по национальной безопасности сказал, что собирается заключить с коммунистами сделку до следующих президентских выборов: «Таким образом, мы пройдем через выборы. Думаю, к этому нужно подходить максимально трезво, господин президент»[1209].
НИКСОН: «Согласен».
КИССИНДЖЕР: «Если мы сумеем [договориться], в октябре 1972 г. мы сможем объездить всю страну, говоря людям, что мы закончили войну, а демократы хотели сдать ее коммунистам…»
НИКСОН: «Разумеется».
КИССИНДЖЕР: «Тогда мы будем в отличной форме».
Затем они обсудили вероятную судьбу Южного Вьетнама: «Если он перейдет в руки коммунистов, будет лучше, если это случится в первые шесть месяцев нового срока, чем будет длиться бесконечно».
НИКСОН: «Согласен».
КИССИНДЖЕР: «Я отношусь к этому абсолютно прагматично».
НИКСОН: «Я прекрасно понимаю, что мы делаем».
13 июня The New York Times начала публикацию так называемых Документов Пентагона — секретного исследования, проведенного по заказу Роберта Макнамары пятью годами ранее, в котором с ледяной откровенностью описывались все обманные маневры, уловки и ошибочные суждения, в результате которых Соединенные Штаты были втянуты в войну во Вьетнаме. Администрация обрушила всю ярость на аналитика Дэниела Эллсберга, который скопировал и передал эти бумаги прессе. Но дело было сделано: публикация этих секретных материалов окончательно убедила американский народ в том, что США не должны были вмешиваться во вьетнамскую войну и теперь необходимо как можно скорее покинуть эту обреченную страну.
По словам Александера Хейга, администрация США смирилась с необходимостью пойти на уступки и согласиться с формированием в Сайгоне коалиционного правительства с участием коммунистов. Но Ханою этого было мало: он продолжал упорно настаивать на отстранении от власти президента Нгуен Ван Тхиеу, тем самым продлевая стагнацию переговоров. В конце концов Госдепартамент призвал президента Южного Вьетнама сделать то, против чего жестко предостерегал его на протяжении последних десяти лет, — вступить в переговоры с коммунистами. В июле Никсон пожаловался Киссинджеру: «Они знают, что держат нас за яйца». К концу 1971 г. и президент, и его советник были готовы отказаться от своих требований о выводе северовьетнамских сил с Юга и согласиться на немедленное прекращение огня на существующих позициях.
