Шрифт:
Закладка:
Шолохов взмолился: не надо дачи, лучше помогите достроиться.
Решение принималось на уровне ЦК. Постановили: пойти товарищу Шолохову навстречу. Строительство дома поручили стройсектору Управления делами ЦК ВКП(б).
* * *
С вернувшимся из ссылки Пермитиным Шолохов крепко сошёлся.
Алексей Павлович Бибик, за которого многажды просил – оставался в неволе. Он и видел его считаные разы, задолго до войны, и степень вины не знал, но у Шолохова как-то иначе было всё уложено в голове: насмотревшись на то, что творилось с Луговым, Логачёвым, Красюковым и многими прочими, он твёрдо для себя решил – раз человек никого не убил, то пусть на свободе ходит: антисоветчину и троцкизм кому угодно и за что угодно могли пришить.
Бибик к тому же был ростовский – с ним имелось множество общих знакомых. Ну и наконец: он же попросил, он написал, он нашёл способ передать Шолохову письмо – значит, верил и в свою невиновность, и в шолоховскую силу. Тем более что Бибик хоть и не из первых писателей был, но точно и не из последних. Лет ему уже набежало немало, родился он в Харькове в 1878 году: а встречать семидесятилетие за колючей проволокой было бы совсем нехорошо.
По происхождению Бибик записывался украинцем. С партийным дореволюционным стажем, из меньшевиков. До революции дважды был в царских ссылках. Типическое прошлое, чтоб и при Советской власти пойти на новый круг. На рубеже тридцатых у него выходило шеститомное собрание сочинений. В 1934 году был участником Первого съезда писателей – всё шло своим чередом. В ночь с 17 на 18 февраля 1938 года в своей ростовской квартире был арестован. Говорили, взяли его по навету одного из руководителей ростовской писательской организации. Объявили троцкистом и – в лагеря.
О своём чудесном освобождении Бибик писал позже: «Срок угрожал затянуться, и только благодаря мужеству писателя М. А. Шолохова, обратившего на мою “одиссею” внимание Сталина, я вновь увидел свет». Лично со Сталиным Шолохов о Бибике не говорил, но передавал просьбу через Поскрёбышева обратить внимание на это дело. Имелся у него и другой важный помощник в этих делах – секретарь Президиума Верховного Совета Александр Горкин, его тоже время от времени беспокоил.
В январе 1947-го Шолохов в очередной раз позвонил Поскрёбышеву: что с моим ходатайством?
Сталинский секретарь ответил:
– Пусть жена едет домой, муж уже дома.
Бибик потом повторял из раза в раз: «Знаю на собственном опыте: Шолохов отзывчив на чужую беду. Человек высокого гражданского долга и редкой смелости…»
В марте Шолохов занимался уже другой судьбой. Сценарий довоенного фильма «Поднятая целина» он писал вместе с Сергеем Ермолинским. Этого плодовитого сценариста взяли в ноябре 1940-го. Дали за антисоветскую агитацию три года ссылки, которую он отбывал в Казахстане. В 1945-м Ермолинскому позволили перебраться в Тбилиси. Он просил Шолохова ходатайствовать о снятии с него судимости: тот сразу же откликнулся, хотя результата заступничество не дало.
Они начали переписываться и даже задумали вместе написать киносценарий по «Тихому Дону». Шолохов встретил тогда Цесарскую, только что сыгравшую главную роль в фильме «Освобождённая целина» в паре с Абрикосовым, который после войны стал одним из ведущих советских артистов.
Цесарская и Абрикосов торжественно объявили Шолохову, что желают предпринять вторую попытку и в том же составе сыграть уже в новой экранизации главного его романа. Шолохов загорелся идеей. Впрочем, сценарий писать не стал – справился один Ермолинский.
Шолохов переправил сценарий на «Мосфильм». Спустя некоторое время Министерство кинематографии дало официальный ответ: время повторной экранизации романа ещё не пришло. Работу Ермолинского убрали в резерв.
В отказе не было попытки перестраховаться и не дать работу Ермолинскому: за время ссылки он выступил сценаристом пяти фильмов, вышедших на советские экраны. Тем более не могло быть предубеждения по отношению к Шолохову. Просто после войны снимали считаное количество фильмов и к выбору подходили чрезвычайно строго.
* * *
4 января 1947 года в «Литературной газете» вышла статья Владимира Ермилова «Клеветнический рассказ Андрея Платонова». К тому времени Ермилов уже год был редактором «Литературной газеты» и являлся, пожалуй, ведущим литературным критиком Союза.
Ермилов в этой статье припомнил Платонову всё:
«Давно известен читателю… как литератор уже выступавший с клеветническими произведениями о нашей действительности. Мы не забыли… <…> Советский народ дышит чистым воздухом героического ударного труда и созидания во имя великой цели – коммунизма. Советским людям противен и враждебен нечистый мирок героев А. Платонова». В том же номере Ермилову подпел ещё и Фадеев, высказавшись помягче, но в том же духе.
Жена, Мария Александровна, пыталась спрятать от Платонова газету, но не вышло. Её воспоминания записал Исаак Крамов: «…когда пришла из магазина, увидела его сидящим на диване, и газету, торчащую из-под подушки. Кто-то забежал, занёс. Платонов был бледен. Горлом пошла кровь. Вечером к Платонову зашёл Шолохов…»
Они давно не виделись, но, прочитав тогда же ермиловско-фадеевский разнос, Шолохов тут же поспешил к товарищу, предчувствуя недоброе.
Предчувствия оправдались.
На другой день утром Шолохов был у Фадеева:
– Саша, ты с ума сошёл? У него кровь горлом. А если он умрёт?
Из того же рассказа Марии Платоновой: «Фадеев заплакал, схватился за голову и – выписал Платонову безвозмездно пособие через Литфонд – десять тысяч рублей».
* * *
Сталин ждал шолоховского романа о войне.
Минул 1946 год. Настал 1947-й. Шолохов всё молчал.
Вождь следил за литературной работой строго – так же как и за деятельностью любого производства. Раздражение Сталина на Фадеева, которым он в последнюю, военную ещё встречу делился с Шолоховым – было связано именно с этим. Медленно работает, ничего не пишет. Партия, быть может, готова простить загулы и запои – но дайте результат: иначе за что вы получаете ордена, квартиры, неслыханные в мире тиражи, огромные гонорары?
Маяковский просил ещё в 1925 году: «Я хочу, чтоб к штыку / приравняли перо./ С чугуном чтоб и с выделкой стали / О работе стихов, от Политбюро, / Чтобы делал доклады Сталин». Докладов о поэзии Сталин не делал, но, в сущности, именно так и получилось.
Товарищ Шолохов просил себе построить дом – мы строим ему дом.
А работа где?
У Сталина вызревали планы об очередной перетряске Союза писателей. Он всё чаще задумывался о необходимости более активного участия литераторов в назревшем идеологическом противостоянии.
13 мая 1947 года после одной из официальных встреч с писателями Сталин задержал Фадеева, Симонова, Бориса Горбатова и вдруг заговорил о том, чего они, кажется, менее всего ожидали.
– Есть тема, которая очень важна, – сказал Сталин. – Тема
