Адам погасил в ней все былое пламя, весь пожар и спрятал ее подальше от солнца и природы, желая, чтобы искры в глазах этой маленькой воительницы больше не разгорались.

— Можешь ничего не брать кроме теплой одежды, мы уходим прямо сейчас, Лили.

— Дедушка…

— Ни слова больше. Я не оставлю тебя здесь.

— Послушай, прошу, мне не нужно спасение, я говорила и гончим…

Крепче стиснув в руках внучку, я уткнулся в ее рыжие волосы и чуть не взвыл от ее слов.

— Ни за что на свете, Лили. Без тебя тоскует весь Кадат. Я схожу с ума, зная, что ты здесь, среди этих чудовищ.

— Они не чудовища.

— Они не приняли твоих детей, Аван и Каин едва преодолели путь.

Подняв голову, девушка со слезами на глазах взглянула на меня, ее голос дрожал.

— Но ведь преодолели, гончие предавали, что с ними теперь все хорошо.

— Хорошо, я постарался, чтобы они ни в чем не нуждались, но это не отменяет того, что твой муж достоин самой худшей казни, я не желаю, чтобы ты и мгновения дольше оставалась рядом с ним.

— Я не уйду, дедушка, а если ты посмеешь меня выкрасть, я сбегу сюда обратно.

— Лилит!

— Тише, прошу. Я верила, что мама их спасет, она не могла бы упустить такое. Наверняка готовилась заранее.

— Лили, о чем ты говоришь?

— Адам принял меня, но не детей, но это не конец. Я все еще могу все изменить, особенно если король будет другой.

Насторожившись, я почти потянулся проверить ее температуру и сознание. Может, внучка действительно больна? Поэтому несет такой откровенный бред.

— Это…

— Наследник, нам нужен новый король, которого я смогу вырастить сама и дать то мировоззрение, что нам нужно. Он сменит Адама и будет править Целестией став опорой и будущим для обеих стран.

Изящные, тонкие ладони поднялись к моему лицу и легли на щеки. Лили улыбнулась искренне, открыто, как когда-то давно, и впервые за нашу встречу я ей поверил, еще не до конца понимая, что она задумала.

— Мне не так много нужно, дедушка. Просто выслушай меня. Наследник должен родиться достаточно сильным и самое главное светлым, чтобы ни у кого не было и мысли о его праве на трон.

— Лилит, но откуда ты можешь знать, появится такое дитя или нет?

— Ты прав, не могу, но ты, мне кажется, сможешь.

Смущенно опустив взгляд, внучка взяла мою руку и приложила к своему едва выпирающему животу, и только сейчас я почувствовал второе сердцебиение. Опустившись на колени, я в смятении протянул вторую ладонь и постарался прислушаться к ощущениям.

— Ты правда хочешь пойти на это?

— Да, я не сдамся так просто.

Тяжело вздохнув, я прикусил губу в раздумье. Оставлять здесь Лили одну было страшно, и я с ужасом представлял, как дорого может стоить мое решение, но она действительно была упряма в своем стремлении. Смогу ли я удержать ее в Кадате против воли? Не возненавидит ли она меня за это? Не навредит ли себе попытками сбежать?

— Но как же старшие?

— Я заберу их, как только будет возможность, и надеюсь, смогу навещать, пока Авель растет.

— Поклянись, что как только почувствуешь для себя опасность, вернешься с гончими в Кадат.

— Клянусь, но ты в ответ клянись, что не поднимешь руку на Адама и не станешь ему мстить.

— Лили, это нечестно, он заслуживает наказания.

— Он нам нужен, как минимум пока Авель не подрастет, я не смогу бороться за престол с ребенком на руках.

Я шел на сделку с совестью, со своей внутренней местью и в очередной раз поддался на уговоры внучки. Скрепя сердце я вымученно поклялся не трогать Адама, пока не вырастет правнук, и мысленно потянулся к собственному дару.

Авель пока слишком слаб и едва ли мог стать защитой для матери в будущем, но в моих руках была возможность все изменить. Я часто забирал чужую магию, освобождая людей от этого тяжкого бремени и давая им жить в ладу с собой, но сейчас впервые отдавал часть собственного дара, желая поделиться искрой.

Крохотный золотой осколок жег руки, сверху от Лилит послышался тихий вздох. Если бы я мог, я бы отдал всю свою силу ей, лишь бы она была в безопасности, но такое уже невозможно.

— Надеюсь, ты будешь благоразумнее, чем твой отец.

Искра вспыхнула последний раз, прежде чем раствориться в чужом теле. Тонкая невесомая нить, что связывала меня и внучку, стала крепче, почти такая же должна была появиться и с Авелем после его рождения. Чем дальше родство, тем слабее я ощущал эту магию, размывалась часть моей крови, и если рождение внучки я смог ощутить, пусть и слабо, то правнуки были словно чужими людьми, пусть и близкими моему сердцу.

— Спасибо, дедушка.

— Не за что, надеюсь, я не буду жалеть об этом.

Спустя еще один долгий путь по Целестии я смог вернуться в любимый мной Кадат, но то и дело чувствовал нарастающую тревожность. Уходя из светлой столицы, я встретился с доверенными мне людьми и распорядился усилить присмотр за Лили, несмотря на все ее заверения о том, что Адам и пальцем к ней не притронется во время беременности. Верные гончие, что не первый год мелькали при дворе, отнеслись к ситуации серьезно, это внушало некоторое доверие и уверенность, но не освобождало от навязчивого желания взять все под собственный контроль. Стараясь отвлечься от панических идей о краже внучки из Санктума, я погрузился в работу, лишь изредка припоминая, что стоило бы навестить Гекату в ее деревне. Она могла бы рассказать мне больше, объяснить ситуацию и дать совет, но я никак не решался отправиться к ней, то ли все еще обижаясь на нее, то ли стыдясь за то, что пошел на поводу у Лилит. Я не знал, что ей сказать, не знал, как посмотреть в глаза, и чувствовал, что она прекрасно осведомлена о моем смятении, со стороны наблюдая за тем, как я мечусь по собственной клетке сознания и думаю, как правильно поступить. Иногда даже казалось, что внучка выросла такой упрямой как раз из-за дара матери, по Гете сразу видно ее отношение к любому делу, и если она уверена, что у тебя не получится, то лишь по взгляду, мимолетному движению губ или прищуру можно было заметить ее мнение. Я никогда не думал, что это недостаток, что ей стоит носить маску непроницаемого безразличия ко всему происходящему, но надо признаться, сейчас я не желал к ней ехать как