Выходя из переговорной полицейского участка, неожиданно обнаруживаю четверых хайкортцев, которые безо всякого страха и упрёка деловито возятся с замками… в оружейку. А главную дверь я за собой запирал. Вскрыли, гады.

— Господа, — привлекаю внимание к своему закрытому стальной маской лицу и двум стволам, направленным в спины преступникам, — Вы арестованы. Бросайте всё, что есть в руках. А потом задирайте их вверх.

Закрываю четверку в одной камере, накидывая им туда запакованных сухих рационов на месяц жизни. Это много, настолько, что олухи начинают подозревать, что я собираюсь их тут оставить в темноте и взаперти на весь этот месяц. Ну, они очень недалеки от истины, учитывая, сколько у меня сейчас головной боли.

— Шериф! — орёт один из них, встрёпанный полуэльф с диким взглядом: — Ты что, нас тут оставишь?!

— А где еще есть камеры? — удивляюсь я, прикидывая, как буду минировать подступы к оружейной.

— Отпусти нас!! — лихорадочно просит «переговорщик», — Мы просто хотели оружие! Для безопасности!!

— Врать-то не надо…, — хмуро бурчу я, дёргая ящики стола, когда-то принадлежавшего Целестии Теттершайн. Девушка любила вязать… Точно, тут полно клубков пряжи.

— Да будь ты человеком, кид!! — визжит мне в спину полуэльф.

— Вы могли спокойно найти пушки на брошенных фермах, — парирую я, даже не собираясь вникать в раздумья о том, что этим придуркам могло тут понадобиться. — Приключение на полдня. Но вы полезли к гранатам и автоматам. Будьте счастливы, что не застрелил. И благодарны.

В ответ несется море грязной брани. Хочу выхватить пистолет и сделать полуэльфу дырку в туловище, но не могу. «Нетерпимость законника» убеждена, что он в статусе «отбывающего наказание». Отвратительный недостаток, постоянно гнёт мою свободу воли в удобные ему позы. Ну и чёрт бы с ними. Зайду через месяц. Если выживу. Ухожу из полицейского участка, убедившись, что к оружейной и радиостанции теперь может попасть лишь очень сильный волшебник, либо Ахиол, либо я. Хотя сам без крайней нужды не рискну, уж больно много там нахреновертил.

Доложившись Ахиолу, получил от него новые задания. Простые и понятные — пройтись по городу, посохранять закон и порядок, а послезавтра — объехать все посещенные мной фермы, где я пометил «адекватное» население, передав им приказ возвращаться в город. Мэр наконец-то расщедрился на объяснения, по которым следует, что последней проблемой Незервилля остались Эйвибсы, местные друиды, умудрившиеся понаступать на мозоли всем выжившим Основателям. Более того, сейчас они готовят ответный удар, поэтому штурм неминуем. Но потом, когда друиды будут приведены к покорности (или истреблены), Хайкорт будет ждать светлое будущее. И да, шериф Криггс. Если вы заметите в городе желтоглазых на улицах, предупредите их о том, что именно этой ночью Пятно станет Каплей. Лейлуш Коррадорра ат-Мансипах начнет ритуал вечером, но есть немалый шанс, что с утра Хайкорт-таки успеет увидеть первые лучи солнца.

Вышел на улицу, закурил, фыркнув белым дымом. Усмехнулся. «Приказ возвращаться в город». Как будто окружающим не плевать на его приказы. Зачем им возвращаться? Что тут хорошего?

Впрочем, это не моё дело. Моё дело передать, а не думать. Чем быстрее я выполню поручения, тем больше времени останется полистать черную книгу в мягком переплете.

Желтоглазых осталось мало. Очень мало. Они лежали или сидели в свежеотстроенных здоровенных домах нового района, не демонстрируя ни малейших признаков сознательной жизни. Сюда новое умение, демонстрируемое некоторыми фермерами, не добралось, поэтому я предположил, что эти товарищи, со стертыми до костей руками и ногами, переломанные и запыленные, просто не поймут, что Купель восстановлена. До их ушедшего в глубины себя сознания не донесется возможность вернуться.

Можно сказать, желтоглазые Незервилля мертвы.

Чувствую ли я за это вину? Наверное, нет. Такой исход не могли предугадать даже мэр с Основателями, уверявшие меня, что некоторые из первых желтоглазых, во времена, когда Купели не было, жили едва ли не по году. Наверное, потому что ничего лучшего не знали. Вспомнив залитый теплым солнцем остров, сочные краски зелени и океана, я вполне мог понять эти каркасы с остановившимся взглядом едва горящих глаз.

Одного буйного я нашёл. Он стоял на углу улицы, монотонно размахивая перед собой какой-то гнутой арматурой и не реагируя на моё присутствие. Аккуратно вырвав железку из рук желтоглазого, я лишь добился того, что тот, поморгав и повертевшись на одном месте, целенаправленно пошёл к сваленным невдалеке прутьям арматуры, чтобы выбрать себе новую. Пришлось потратить на него «пулю восстания». Без малейшего желания. Просто… надо.

«Апатия» была вскрыта, хоть никакого бардака в местном баре не наблюдалось. Там просто пили четверо живых разумных, законопослушно складируя бумажные доны на стойке. На стеллажах оставалось еще много полных бутылок, поэтому я, недолго думая, присоединился к умным разумным. Обеденный перерыв.

Что такое душа? Некое ядро из некоей энергии, шар, внутрь которого уходит несколько жизненно-важных корешков личности. Сама личность — огромное древо ассоциаций, опыта и памяти. Смех в том, что душа и личность — почти разные вещи. Первая после смерти сохраняется всегда, а вот второе… у второго большие проблемы.

Тело это не просто кусок мяса, в котором находится наше высшее начало. Оно платформа, базис, интерфейс… якорь, в конце концов! Проще говоря, единственная среда, в которой могут полноценно взаимодействовать душа, личность, память, рефлексы и прочая наша несерьезная требуха. Разумный является тонким, прекрасно сбалансированным механизмом, который рождается, живет и умирает, пребывая в балансе.

После того, как энергетика отрывается от дохлого мяса, наступает грусть и печаль. Для личности. Если рыбу вытащить из воды, а энергетику из человека — то они умирают. Душа? Душе пофигу, она улетает на новое перерождение, довольно быстро отрываясь от шокированной и расползающейся под гнетом информационного поля планеты личности. Ассоциативные цепочки рвутся, сенсорный шок, всё, что мы есть — быстро и решительно растворяется, как только мы дохнем. Вырабатывая при этом очень нехилое количество энергии. Но растворяется…

…навроде хорошей туалетной бумаги в унитазе.

Этого… можно избежать. Способов множество. Наиболее легкое — симуляция первоначального носителя. Нежить, желтоглазые, призраки, киды… все эти твари суть есть способы приживления души к новой платформе. В случаях с «местными» приживление идёт грубое, хоть призракам в этом плане и везёт. Они, благодаря памяти собственной души, получают эрзац-тело, более чем пригодное для длительного существования, и даже что-то чувствующее. Мы, киды, вопрос совершенно иного порядка сложности. Гений Бога-из-Машины создаёт под нашу душу идеально подходящий искусственный носитель.

Простые методы. Тот, что нужен был мне, оказался космически сложен.

Если представить себе бессмертную душу,