Шрифт:
Закладка:
— Когда я узнал об этом, то был потрясён!
— Сэр?
Ричард вопросительно приподнял правую бровь и всем своим видом выразил недовольство профессором.
Удивительно в Локхарте было то, что, даже когда он молчал, он умудрялся выставлять напоказ свои белоснежные зубы.
— Ричард, я пробудил в тебе тщеславие! Я заразил тебя этим вирусом. Ты, как и я, вскоре попадешь на первую полосу газеты. Ты просто не мог удержаться от этого!
Ричарду надоела фамильярность Локхарта. Он плавно приподнял трость, перехватил её посередине, зацепил верхней частью руку преподавателя и скинул её со своего плеча. Гилдерой ни на мгновение не убрал с лица улыбки, он сразу же сделал вид, словно сам собирался убрать руку.
— Сэр, — голос Ричарда был холоден, как арктический лед, казалось, он промораживает насквозь, — вы что-то путаете. Я не гонюсь за дешевой славой. Нобелевская премия — это престижная награда за научные достижения. Многие считают меня гением, но я так не думаю. Прошу вас не заниматься выдумками и не принимать на веру слова сплетников. Всего доброго, мистер Локхарт.
Гилдерой совершенно не понимал не то что намёков, а практически прямого, слегка завуалированного посыла куда подальше. Студенты наблюдали за муками Гросвенора с улыбкой на устах, больше всех злорадствовал Драко Малфой. Из преподавателей лишь лицо Макгонагалл украсила мстительная злорадная улыбка, она наслаждалась муками студента-выскочки, как она считала.
— Ричард! Ричард! Ричард! — Локхарт вновь крепко схватил Гросвенора за плечо, только на этот раз той самой руки, в которой он удерживал трость. — Я понимаю. Единожды подвергнувшись этому искушению, начинаешь прямо-таки жаждать славы. Я очень виноват перед тобой, ведь как преподаватель подал тебе пример. Этот хмель должен был ударить тебе в голову. Но пойми: чтобы тебя заметили, не стоит начинать с конфликта с учителями. Пожалуйста, веди себя осмотрительнее. Хорошо?
— Конечно, сэр, — кивнул Ричард, перекладывая трость в другую руку.
Действия Гросвенора не остались без внимания Локхарта. Продолжая улыбаться, преподаватель ЗОТИ словно невзначай отпустил плечо мальчика и продолжил:
— Вот станешь старше, закончишь школу, у тебя будет столько времени и возможностей… Да-да-да, я знаю, о чём ты сейчас думаешь!
Правая бровь Ричарда вновь взметнулась ввысь. У него в голове промелькнула мысль:
«Да неужели? Если бы ты знал, о чём я думаю, то вряд ли говорил бы так спокойно. Невозможно сохранять настолько сияющий вид, когда слышишь столько мысленного мата и проклятий в свой адрес».
— Ричард, — продолжил Гилдерой, — ты сейчас думаешь: «Хорошо ему. Он всемирно известный волшебник!»
Вторая бровь Ричарда устремилась за первой куда-то в район лба, а глаза изумленно округлились.
«Эй! — мысленно завопил он. — Ничего подобного. Я думаю, а не пойти ли тебе на…»
— Когда мне было двенадцать лет, я был тоже ещё никем и ничем, как ты сейчас, — тем временем продолжил Локхарт.
— Сэр! — в голосе Ричарда прозвучали рычащие нотки. — Я не собираюсь выслушивать ваших оскорблений. То, что вы преподаватель, не позволяет вам разбрасываться подобными словами.
Трость Ричарда упёрлась в грудь недоумевающего Гилдероя. Локхарт поймал взгляд мальчика, в тот же миг его лоб покрылся испариной. В этом взгляде было столько хищной ярости, обещающей немедленную смерть, что до печенок пробрало даже непрошибаемого писателя.
Ричард чувствовал, словно вновь оказался на войне, а вместо трости направляет на противника бластер. Простой, максимально надежный бластер в исполнении автоматической винтовки, которыми вооружали всех космодесантников его страны во время третьей космической войны. Причём это тот самый ненавистный противник, который до этого отправил на тот свет половину роты десанта и только сейчас был загнан в угол. И вроде бы по-хорошему его следует пленить и отправить на допрос, но злость выживших солдат настолько огромная, что любому становиться понятно — не жилец. И такая ярость охватила Ричарда, что ему казалось, будто он наяву, как в прошлой жизни, слышит разрывы плазменных гранат, крики раненных, свист бластерных охладителей…
Видимо, Дамблдор что-то понял, поскольку он очень вовремя оказался рядом с Ричардом и Локхартом. Он добродушным тоном обратился к профессору ЗОТИ:
— Будет вам, Гилдерой, читать нотации студентам. Пойдемте за стол, ужин ещё не закончился.
— Спасибо, директор… Я как раз собирался это сделать.
Гилдерой с опаской покосился на Гросвенора, аккуратно ладонью отвёл трость от своей груди и пошел следом за Дамблдором.
Директор на мгновение замер и обернулся. Он посмотрел на Ричарда с хитрой улыбкой на устах. Шутливым тоном он произнес:
— Мистер Гросвенор, нам до конца года нужен преподаватель ЗОТИ…
Довольно прозрачный намек Гросвенору был понятен. Дамблдор практически в открытую сказал, что знает о том, кто стал причиной болезни Фаджа и отстранения его от должности министра.
Раздражённый и взбешённый Ричард с трудом удерживал маску равнодушия. Он старался поскорее покинуть Большой зал. Его провожали сотни любопытных глаз, некоторые студенты, особенно слизеринцы, в открытую злорадствовали. Драко Малфой что-то нашептывал Крэббу и Гойлу и с издевательской ухмылкой поглядывал на Гросвенора. Не было сомнений, о ком идёт речь.
Следом за Ричардом Большой зал поспешила покинуть Гермиона Грейнджер. За ней увязался Гарри Поттер. Рон Уизли вначале собирался рвануть следом за другом, но столкнулся с соблазном. Он покосился на пирожное, редкий десерт в будние дни, перевёл взгляд на Гарри. Затем снова взглянул на пирожное. На Гарри. Вновь на пирожное. Он раздумывал положить пирожное в карман, но оно выглядело липким. В итоге тяга к десерту победила любопытство. Рон решил, что Гарри ему всё расскажет. Махнув рукой, он сел обратно за стол.
— Ричи! — воскликнула Гермиона.
Ричард успел спуститься вниз по лестнице в коридор, ведущий в гостиную Пуффендуя. После возгласа Грейнджер он застыл как вкопанный и медленно обернулся назад.
Девочка учащённо дышала. Её нагнал Гарри Поттер.
— Ричи, не обращай внимания на Локхарта, — сказал он. — Этот павлин и до меня докопался.
— Ричи, это же преподаватель, — с укором произнесла Гермиона. — Как ты мог с ним так говорить?
— Мисс Грейнджер, — холодно ответил Гросвенор, — этот так называемый преподаватель назвал меня ничем и никем!
