из этих частиц. Нейтрино образуется на солнце. А вот остальные — прелестные, странные, очарованные кварки, мюоны и тао — были материей только в момент зарождения вселенной. Бозоны определяют, как материя между собой взаимодействует. Они как посыльные скачут между фермионами и сообщают, что им делать друг с другом.

— Вау! — Гермиона из волшебной сумочки достала тетрадку и стала быстро записывать.

— Глюон отвечает за сильное взаимодействие. Он, как клей, склеивает кварки внутри протонов и нейтронов.

Ричард подождал, пока Гермиона запишет.

— Фотон переносит электромагнитное взаимодействие. Это радиоволны, свет, радиация и сила отталкивания молекул.

Гросвенору снова пришлось взять небольшую паузу. Хотя Грейнджер писала быстро, но ей требовалось немного времени.

— W-бозон и Z-бозон переносят слабое взаимодействие — они отвечают за радиоактивный распад и термоядерную реакцию. А вот частица, которая связывает всё остальное воедино — бозон Хиггса! Одна частица, чтобы править всеми!

— В смысле? — застыл подобно статуе Гарри.

— Я думаю... — Ричи перешёл на таинственный шепот, чем вызвал ещё больше интереса у Гарри и Гермионы. — Считаю, что бозон Хиггса — это и есть магия! Это ключ к управлению материей, энергией, пространством… НУ КОНЕЧНО! Как я сразу не догадался? Это же элементарно! Волшебство позволяет делать всё то, что можно сделать, научившись управлять бозоном Хиггса!

— Сатана Гитлера за ляжку! — тихо пробормотал Гарри. Он повернул голову к Гермионе и шёпотом с ней поделился: — Я его такого боюсь. Страшно вспоминать, что было в последний раз, когда Ричи вёл себя так же…

Слова Поттера не прошли мимо ушей Гросвенора. Он прекрасно помнил, что в прошлый раз у него был такой же угар при виде «Зеркала Еиналеж». Тогда погиб Квиррелл, о чём Гермионе говорить не было никакого желания. Поэтому Ричард решил сменить тему. Он посмотрел на Поттера и спросил:

— Гермиона, как думаешь, что Гарри всегда носит с собой? Компактное, незаметное…

— Трусы? — предположила Грейнджер.

— Да нет… — протянул Ричард.

— Эй! — возмутился Гарри. — Я ношу трусы! Конечно, не из шерсти единорога, — с сарказмом добавил он, — но ношу.

Гермиона внимательно посмотрела на Поттера. Её лицо просветлело, и она сказала:

— Очки.

— О, очки! — обрадовался Гросвенор.

— Очки? — нахмурил лоб Поттер.

— Да, очки, — кивнул Ричард. — Спасибо, Гермиона.

— Я не дам очки, — Поттер судорожно схватился руками за дужки очков. — Я без них плохо вижу.

— И не надо, Гарри, я…

Ричард не успел закончить. В коридоре послышался звук шагов, а главное тихий и вкрадчивый голос Снейпа:

— Куда его положить, Поппи?

— На койку рядом с Поттером, — ответила целительница.

Гарри усмехнулся и с иронией прокомментировал:

— Вот и шестьдесят девять килограммов глюонов пожаловали!

Ричард и Гермиона с трудом сдержали улыбки.

В комнату зашли обладатели голосов: Северус Снейп и Поппи Помфри. Профессор зельеварения левитировал Рона Уизли, который зажмурился, словно в ожидании удара.

— Минус десять очков с Гриффиндора за оскорбление преподавателя, мистер Поттер!

Ловко управляясь с волшебной палочкой, Снейп уложил Уизли на кровать рядом с койкой Поттера. Рон понял, что гроза миновала. Он с восторгом произнёс:

— Гарри, Ричи, я поймал снитч! Мы выиграли у Слизерина!

— А в больничном крыле ты как оказался, Рон? — сухим тоном спросила Гермиона.

— За снитчем гнался, сломал руку, — отмахнулся от девчонки Рон. — Зато я снитч поймал!

— Поздравляю, Рон! — искренне порадовался за друга Гарри.

Идиллию общения студентов прервал Снейп. Его острый, как шило, взор, был устремлён на Ричарда и Гермиону.

— Вы двое, живо за мной в Большой зал! — приказал он.

— Профессор Снейп, — с максимальной вежливостью обратилась к мужчине Гермиона, — почему в Большой зал?

— Живо!

Ричарду и Гермионе не оставалось ничего, как последовать за преподавателем.

— Сэр, и все же, — на этот раз обратился к профессору Ричард, — почему Большой зал?

— Мистер Гросвенор, — с презрением ответил Снейп, — в школу пробрался злоумышленник — Сириус Блэк. Он порезал портрет Полной дамы на входе в общежитие Гриффиндора. Сегодня все студенты, за исключением больных, ночуют в Большом зале.

Гермиона склонилась над ухом Ричарда и прошептала:

— У Блэка действительно крыша поехала!

Как бы тихо она ни говорила, но профессор Снейп услышал. Видимо, у него очень острый слух.

— Полностью с вами согласен, мисс Грейнджер, — сказал он.

Глава 49

Ночь, проведенная в спальных мешках в Большом зале, не прибавила Ричарду любви к Сириусу Блэку. Но отсюда он сделал вывод, что в Хогвартс ведет не один тайный ход. Ведь на лазе одноглазой ведьмы наверняка лежат сигнальные заклинания Снейпа.

Для того, чтобы убедиться в своей правоте, Ричард прямо там, в Большом зале, в сторонке тихо пообщался с близнецами Уизли.

— Парни, колитесь, какие ещё тайные ходы знаете? У вас же есть карта замка.

Для проформы близнецы немного помялись. Переглянувшись друг с другом, они решили открыть все карты Гросвенору. Говорить начал Фред.

— Нам известно о семи потайных ходах. Четыре из них теперь бесполезны. О проходе одноглазой ведьмы ты знаешь. Ещё о трёх известно Филчу, следовательно, преподавателям тоже. Мы уверены, что на них лежат сигнальные чары.

— Допустим. Значит, есть ещё три прохода.

— Да, — продолжил Фред. — На пятом этаже за большим зеркалом лаз тоже бесполезен, поскольку он завален камнями.

Ричард прикинул, что волшебнику при желании вполне по силам разгрести завал. Лишь лень и наличие альтернативы останавливает магов от использования известного тайного хода.

— И всё же мне хотелось бы знать, как его открыть.

— Ричи, — сказал Джордж, — мы тебе перерисуем карту со всеми известными проходами и напишем пароли.

— Это хорошо, — остался довольным Гросвенор. — Какие ещё два прохода?

На этот вопрос ответил Фред:

— Когда мы ещё учились на первом курсе, обнаружили с братом тайный ход за статуей Григория Льстивого. А последний проход должен располагаться прямо в Дракучей иве, и по идее он ведет к Визжащей хижине. Только мы не знаем, как его открыть. К тому же сама